Общего понимания различия между грамматическими и логическими дифференциациями, к которому легко прийти при помощи подходящих примеров, недостаточно. Это общее понимание – что грамматические различия не всегда идут рука об руку с логическими, другими словами, что материальные различия значений в широкой области коммуникативных потребностей выражаются в языках в таких же всеохватывающих формах, как и фундаментальные логические различия (а именно, различия, которые коренятся aprioriво всеобщей сущности значений) – это общее понимание может даже подготовить почву для радикализма, который наносит ущерб сфере логических форм тем, что чрезмерно ее ограничивает и отвергает изобилующую полноту логически значимых различий как якобы просто грамматических, сохраняя только немногие, которых достаточно для того, чтобы оставить традиционной силлогистике некоторое содержание. Известно, что попытка Брентано реформировать формальную логику, несмотря на всю ценность такой попытки, впала в такое преувеличение. Только полное прояснение феноменологического сущностного отношения между выражением, значением, интенцией значения и осуществлением значения может дать нам твердую точку опоры и достичь требуемой отчетливости в отношении между грамматическим анализом и анализом значений.

Мы приступаем, таким образом, к серии аналитических исследований для прояснения идей, конститутивных для чистой, или формальной, логики и прежде всего связанных с чисто-логическим учением о формах, которое, исходя из эмпирической связности переживаний, стремится зафиксировать в [термине] «выражение» то, что, собственно, имеется в виду, когда в изобилующей эквивокациями речи говорится о «выражении» и, соответственно, «значении»; [мы будем исследовать], каковы сущностные различения, будь это феноменологические или логические, принадлежащие aprioriвыражениям; далее, если отдавать предпочтение прежде всего феноменологической стороне выражений, – каким образом можно описывать переживания сообразно их сущности, к каким чистым родам должны быть отнесены переживания, которые aprioriпригодны выполнять функцию придания значения; как соотносятся реализованные в них «акт представления» («Vorstellen») и «акт суждения» («Urteilen») с соответствующим «созерцанием», каким образом в созерцании они приводятся к наглядности, иногда «усиливаются» и «наполняются», как обнаруживается их «очевидность» и т. д. Легко увидеть, что таким образом ориентированные исследования должны предшествовать всем тем, которые направлены на прояснение основных понятий, логических категорий. К серии этих вводных исследований относятся также вопросы об актах, соответственно, об идеальных значениях, которые в логике рассматриваются под названием «представление». Прояснение и разграничение многих совершенно запутывающих психологию, теорию познания и логику понятий, которые могут быть отнесены к слову «представление», является важной задачей. Подобный же анализ направлен на понятие акта суждения (des Urteilens), и притом акта суждения в том смысле, в котором он рассматривается в логике. На это должна быть направлена так называемая «теория суждения», которая, однако, в своей основной части и, соответственно, по своим существенным трудностям есть «теория представления». Конечно, речь никак не идет при этом о некоторой психологической теории, но о феноменологии представлений и суждений как переживаний, ограниченной интересами критики познания.

Как собственное сущностное содержание выраженных переживаний, так и их интенциональное содержание, идеальный смысл их предметной интенции, т. е. единство значения и единство предмета требуют более подробного исследования. Прежде всего [требует исследования] обоюдная связь, этот вначале загадочный факт, как то же самое переживание может и должно иметь содержание в двойственном смысле – как наряду с его собственным, (реальным (reell))