– Набиулла, все красивые расцветки, наверно, расхватали уже? Нет ли чего получше, посмотри-ка. Ну ладно, давай отрежь вот от этого метров пять.

– Ты себе, что ли? – осторожно интересуется отец.

– Ну конечно, кому же ещё?

– Просто, думаю, деньги, что ли, у вас лишние.

– Откуда? Вали всё, что зарабатывает, пропивает. А я вот заработала немного денег, в Альмете на базаре продала яйца, шерсть. А то все мои платья совсем обтрепались. В люди выйти не в чем, – откровенничает женщина.

– Два одинаковых платья, что ли, собираешься сшить, когда же ты их износишь?

– Так я же только пять метров беру, как из них два платья могут получиться? Я же не собираюсь в коротеньких платьях щеголять, чай не девочка.

– Так муж твой только что перед обедом взял этой же ткани пять метров.

От этой новости женщина так и обомлела, вся покрылась красновато-зелёными пятнами, от крайнего изумления у неё перехватило дыхание.

– Дак… он мне ничего не сказал, заходил на обед домой, поел да ушёл. В руках ничего не было. Он в магазине, окромя водки и курева, сроду ничего не покупал.

– Ну не знаю тогда, – продавец старается быть как можно беспечнее.

Этот дешёвый трюк оказался достаточным для создания большой паники. Воображение женщины рисует различные ужасающие картины, в душе сгущаются чёрные тучи, сверкают молнии, гремит гром. На красавиц, в особенности вдов и старых дев, сыпятся страшные проклятья. Забыв о том, зачем она пришла в магазин, женщина в крайнем возбуждении выскакивает на улицу. Она, конечно, и сама понимала, что её Вали ни за что не потратит и копейки на всякое тряпьё, ему даже на свои насущные потребности не хватает заработанных им денег, давно уже, кроме водки и курева, его ничего не интересует. И всё-таки, кто его знает, а вдруг Набиулла говорит правду. Известно ведь: седина в бороду – бес в ребро.

Через некоторое время Гайшабикя буквально за шкирку приволокла в магазин изрядно помятого, ничего не понимающего Вали, который, как оглушённая рыба, вынутая из мутной воды, сразу повалился грудью на деревянный прилавок. Гайшабикя, разрумянившаяся от гнева и от этого похорошевшая, с удовольствием продолжала кипеть от ярости:

– Набиулла, посмотри-ка на этого вруна, на этого идиота. Не признаётся, что купил ткань на платье. Наверно, успел уже отдать какой-нибудь своей потаскушке. Говорит, сегодня даже близко не подходил к магазину, лжец! Ещё хлебом клянётся, бесстыжий!

Вали, совершенно не соображающий, в чём дело, как бессловесный пёс, стоит понурив голову. Жена его вызвала с фермы, где он мирно трудился убирая навоз, сказав: «Пойдём, тебя зачем-то завмаг зовёт».

Вали, здоровенный мужик, которому легче рубить лес, одним махом топора расколоть пополам толстенный чурбан, взнуздать строптивого коня, чем заставить работать свою голову, чтобы отвести от себя обвинения жены, мучительно страдает оттого, что ничего не может взять в толк.

Завмаг, не ожидавший, что Гайшабикя примет всерьёз его шутку и уже немного струхнувший оттого, что дело приняло такой оборот, пошёл в отступную и попытался утихомирить спорщиков:

– Гайшабикя, успокойся, не горячись. Может, я спутал Вали с кем-то другим. Да, да, действительно, я вспомнил, это тот, как уж его, майор был. Точно, это майор купил пять метров ткани. Он так похож на Вали, прямо как его брат-близнец. Когда целый день стоишь за прилавком и разные люди мелькают перед глазами, то начинаешь их путать друг с другом.

Упомянутый «майор» – это Ильгиз Сагиров, тоже житель Кичкальни. В большинстве случаев прозвища имеют длинную историю, они передаются из поколения в поколение, а вот у «майора» прозвище свежайшее, ещё и краска не просохла, но и оно имеет свою историю.