Саит же продолжал:

– Я спрашиваю, где Марина?

– Ты что, Сайт? Марина, Марина… Позавчера с подружками уехала в Москву. На неделю. Так вечером зайдёшь?

– Никуда Марина не уехала! Она в Казани. Сегодня видел. Прощай!

И повесил трубку. Марину было жаль. Интересно, а его собственная дочь? Где, с кем она? Нынче в июле ей будет восемнадцать.

Так что же, забыв о своей, печёшься о чужой дочери? Казалось бы, голова должна болеть прежде всего о своей. Но что делать? Жизнь есть жизнь.

Генеральный директор «Игелек» сильно ошибся, думая, что Шуруп отсиживается в Москве. Он там и недели не прожил. Знакомые нашли его и переправили в Челны. Там вновь надели на него милицейскую форму, всучили в руки пистолет, показали, в кого стрелять. После убийства вручили деньги и оставили в Казани.

У каждой живой твари должен быть свой дом. Там она зализывает раны, отдыхает. Человеку тоже нужен дом. Шуруп осторожно добрался до своей однокомнатной квартиры (он уже успел приобрести её), сообщил об этом только жене и жил затворником. Никому на свете он не нужен. В такие вот минуты Шуруп чувствовал, что ближе жены никого нет.

Сегодня он проснулся в страхе. Встал перед засиженным мухами зеркалом и начал рассматривать себя. Узкий лоб, глубоко посаженные глаза, начисто отсутствует шея. Не понравился ему человек в зеркале. Видно, что в последнее время много пьёт. «Нужен утюг», – криво усмехнулся он. Надо бы хорошенько выспаться. Завтра предстоит встреча с бывшим хозяином «Тяп-ляпа». Сказали, что будут большие дела. Вот бы Регина узнала. Он пытается представить её реакцию.

Регина тоже проснулась и подошла к нему.

– Завтра иду за долгом.

– Что, кто-то занимал у тебя? – спросила Регина, предчувствуя что-то неладное. У женщин прекрасная интуиция, ничего от них не утаишь.

– Да нет, речь не о деньгах.

– А что же тогда?

– Регина, я боюсь. Ты, наверно, думаешь, что я решительный и смелый. А я – трус. Я из трусливого племени. И по гороскопу это так. – Попытался он шутить, не получилось.

– «Мы тебя выручили. Теперь помоги нам», – сказали мне тогда.

– Сколько же это будет продолжаться? Опять кого-то надо убрать?

– Одного депутата проводили на тот свет. Точно не знаю кто. Но думаю, не за депутатство, видимо, кому-то поперёк горла встал.

– Сунгат, дорогой мой, послушай свою любимую жёнушку. Я ведь, в конечном счёте, единственный близкий для тебя человек. Брось ты это дело. Неужели ты больше ни на что не способен, кроме как убивать? Хочешь, уедем куда-нибудь? На Север, Урал, Камчатку…

«Даром что дочь полковника милиции, а всё равно ничего не понимает, – подумал Шуруп. – От них никуда не спрячешься. Мы все в одной упряжке. Один организовывает, приказывает, а такие, как я, делают грязную работу. Разница в том: если попадёмся, ему пять лет, мне же пятнадцать лет тюремную баланду хлебать».

– Они меня всё равно найдут. Заложат. Правда, я сказал, что в последний раз.

– Сунгат, у тебя семья. Ты об этом подумал?

– Потому только и согласился. Если б был один, отказался бы – и отсиживался. А так мстить будут тебе.

Шуруп достал с крючка куртку, подошёл к стоявшей растерянно посреди комнаты Регине, положил голову на её плечо (она была выше его), вздохнул и ушёл.

В этот день они изучали улицу, дом, саму предстоящую жертву.

И на другой день Шуруп не находил себе места. Регина не пришла. Сначала он не мог понять причину этого своего состояния. Не хотелось думать, что это из-за Зульфии. Чем лучше Зульфия его Регины? Ничем! И всё же он любит Зульфию. Занозой засела в его сердце Зульфия. Живёт Сунгат только ею. Водка кончилась. Шуруп представил себе, как ласкают руки Санта Зульфию, и стало совсем не по себе. Злоба закипела и стала душить его. Поди, и сейчас лежит Зульфия в жарких объятиях Пахана-Саита. Тело пробрала дрожь.