Уж как я обрадовалась, что имя начинается на букву «С». Говорю: «Саит значит по-русски Саша, Александр. Их имена не сразу запомнишь. Вот и зову Сашей». – «А кто он по национальности?» – допытывается недоверчиво капитан, чёрт бы его побрал. Соображать некогда. По имени и фамилии поняла, что не славянин. «Мусульманин», – говорю. «В нашей стране нет такой нации», – говорит.

И тогда я взорвалась, словно перезревший арбуз. «Какое имеете право меня допрашивать? Что, я не имею права с мужем погулять на свежем воздухе? Заполонили город военнослужащими. Делать вам больше нечего». Вижу, собрались уходить. «Нет, – говорю, – я так этого не оставлю. Помогите мне мужа до дома довести. Дайте мне одного солдата».

Тогда они потребовали показать твой увольнительный лист. Одна ложь тянет за собой другую. Говорю: «Бумага осталась дома». Сказала и глазом не моргнула. Сама боюсь: а если дома лист попросят? За то, что напоила курсанта, за то, что назвала мужем, могли и саму взять. Всё могло случиться. Но всё образовалось. Счастливчик ты. Самое удивительное: капитан мне поверил и солдата дал в подмогу. Сама тебя раздела и уложила.

Когда, напившись чаю, одевшись в вычищенную форму, я уходил, она сказала на прощание: «Сегодня и вправду у меня день рождения. Сможешь, приходи. Буду ждать. Никого не позвала. Как вчера напиваться не будем?»

Вышел на улицу. Тошнит, голова трещит. Но вокруг всё вернулось на своё место. То ли водка, то ли эта женщина, то ли ночной патруль, то ли всё вместе взятое меня спасло от сумасшествия. С годами эти события выглядят вполне логичными, но время от времени спрашиваю себя: «А со мной ли всё это было?»

Затаив дыхание, слушает Зульфия Сайта. Затем, слегка освободившись от его объятий, спрашивает:

– А ты к этой женщине ещё ходил?

– Человека, спасшего меня – кандидата в психбольные, я, конечно, так просто не смог оставить. Я был ей благодарен. И её любовь ко мне, и предложение жить вместе я воспринял как знак судьбы. Но пожили мы всего полгода. – Все прелести этой совместной жизни Саит сознательно опустил в рассказе. Дабы не пробуждать без нужды у Зульфии чувство ревности.

– Только принимая во внимание мои успехи в учёбе, кое-как выдали диплом. Направление было одно – в братскую Монголию. Те курсанты, что кое-как вымучили «тройку» и не просыхали от пива, имели возможность выбора. Я же – нет. И тогда я понял, какое грязное дело – политика, как трудно жить тому, кто говорит правду. От политики отошёл. Я давно для себя уразумел, что все эти митинги, требования свободы, независимости – бесполезное, не имеющее будущего занятие. Нынче время сильных. Ведь вот и великий русский поэт Блок, поняв, что борьба со страшной, уродливой действительностью обречена, заявил: «Истина в вине». Позднее пришёл ко Христу. Что-то я себе душу разбередил, налей-ка, жёнушка, немного коньяку… Ты уж, милая, теперь, конечно, хочешь спросить, как всё закончилось с Мариной Сергеевной, так ведь?

– Вовсе и нет. Подумаешь, на улице по пьянке подцепил гулящую хохлушку!

– Не горячись, Зульфия! Она меня для тебя спасла.

С крепкими напитками Саит дружбу не водил. Прибегал только в случаях крайней необходимости или редко, под настроение. Вот и сейчас слегка пригубил армянский коньяк и продолжил. Экскурс в прошлое ему сейчас необходим для того, чтобы разобраться в происходящем сегодня. То, что рядом с тобой человек, которому небезразлично твоё прошлое, твоя судьба – уже греет, вдохновляет.

– Я предложил Марине вместе ехать в Монголию. Не согласилась. Кто ж уедет из такого рая, как Крым! Тем более с татарином, который моложе на шесть лет. Тем более у неё была дочь-школьница. Расстались без обид, красиво, интеллигентно.