Хвала Всевышнему, случилось чудо: палец мой прирос, только осталось на нём вот такое «кольцо» – память на всю жизнь.

Ахмадишу-бабая жизнь сделала философом – рассказывая незатейливые истории из своей жизни, он всегда умудрялся раскрыть в них какой-то глубинный смысл.

– Человек веками творит на земле зло, сеет грехи. Духовное наследие наших отцов и дедов оскудело, никто не почитает старших, не соблюдает обычаи и традиции. Кругом беспробудное пьянство, разврат. Убить человека – всё равно, что раз плюнуть…

Но молодёжи не интересно слушать рассуждения старика – у них в одно ухо влетает, из другого вылетает. Им бы только шуточки отпускать. Кто-нибудь, ухмыльнувшись, непременно спросит у Ахмадиши: «Бабай, а бабай, а с Хаернисой-то у вас ещё что-нибудь получается?» Но Ахмадиша, хитро прищурясь, делает вид, что не понимает вопроса.

– Получается, почему бы и нет? Мы с ней на пару хорошо пельмени делаем. Маленькие такие, как на свадьбу!

Громкий хохот, которым сопровождаются его слова, рождает взаимопонимание…

Задают парни и вопросы посерьёзнее:

– Ахмадиша-агай, почему в наше время погибает столько молодых?

Старик малость подумает, потом, напустив на себя важный вид, отвечает:

– По чьей-то дурости вам в руки дали слишком много оружия. Вот вы и стараетесь – готовы друг друга перестрелять.

– Но ведь хватает и тех, кто своей смертью погиб, – не соглашается тот, кто задавал вопрос. – Сходите на кладбище, сколько там лежит молодых.

Эти слова старик в какой-то мере принимает на свой счёт – зажился, дескать, на свете. Но у него всегда наготове шутка:

– Что вам на это ответить, джигиты? Везде вы без очереди лезете, даже на кладбище!

Всегда последнее слово остаётся за бабаем. Хотя и чёрный юмор, но на него никто не обижается. Кто ни поглядит в его глаза, все удивляются – до чего же молодыми и ясными они остались!

– Вам, джигиты, даже если друг друга недолюбливаете, не надо зло держать друг на друга. Суметь обуздать свою ненависть, злобу и зависть, не зариться на чужое добро, почаще улыбаться, быть милосерднее друг к другу – вот чему учиться надо, чтобы не попасть смолоду на кладбище.

Молодые ребята в шутку прозвали Ахмадишу «старым пустобрехом», но он делал вид, что об этом ничего не знает.

Хитро улыбаясь, он выбирал момент, когда у парней было хорошее настроение:

– А ну-ка, голубчики, пока хозяин не вернулся, давайте-ка погрузим эту мебель в машину!

После задушевного разговора с бабаем ни у одного, даже самого ленивого, язык не поворачивался отказаться. А ведь в другое время этим бандитам так просто не прикажешь – на месте уложат!

Вскоре после выхода на свободу, когда Сунгат целыми днями бездумно слонялся по улицам – надо было убить время до вечера, чтобы потом снова заночевать в очередной общаге, – совершенно случайно он встретил на улице друга детства Гришу. Оба сильно изменились, но всё же Сунгат узнал Гришу по белёсым, словно выгоревшим, волосам и коренастой, как у него самого, крепко сбитой фигуре.

Обменялись рукопожатиями, вспомнили детство, улицу, на которой выросли, перебрали всех знакомых – и как-то сразу стало не о чем говорить. По татуировке на руке, по изощрённому мату, на котором выражался Сунгат, по манере курить, выпуская колечки изо рта, Грише нетрудно было догадаться, откуда вернулся его собеседник. Он вспомнил слова Санта Ярулловича: «Нам понадобятся крутые парни для особых заданий, присматривайте среди своих знакомых».

Сунгат был, похоже, то, что надо. Здоровенный, отчаянный, за деньги готов на что угодно. Жить негде. Гриша, не откладывая в долгий ящик, позвонил шефу, получил «добро» и, усадив Сунгата в машину, повёз в посёлок Северный, к Ахмадише-бабаю.