Он стоял, неотрывно глядя на созвездия. Сюда его послал Уолт, и здесь он понял. Решил, что понял. Это и был его рай. Не Бродвей и не лошадка на колесиках. А трава, и тишина, и звездное небо. Его рай – то, о чем из вечера в вечер говорила ему книга. После смерти он покинет ущербное тело и превратится в траву. И останется здесь навсегда. Превращения не стоит бояться – оно тоже будет частью его. То, что он принимал раньше за пустоту внутри, за отсутствие души, было лишь щемящим стремлением к этому превращению.

Дома родители по‐прежнему находились у себя за дверью. Лукас не стал к ним заглядывать. Он решил не тревожить их. Отдохнув, они могли снова прийти в себя.

Он пошел к себе и открыл книгу.

Лукас лежал в кровати – святая Бригитта над головой, Эмили по ту сторону двора-колодца жевала что‐то у себя за шторами. Он спал. Если ему что‐то и снилось, то, проснувшись, он все забыл.

Из комнаты родителей, как и раньше, не доносилось ни звука. Он подумал, что лучше будет уйти. Он больше ничем не мог им помочь. Помочь он мог только Кэтрин.

Он ждал у ее дома, когда она появилась в своем голубом платье. Она была ему не рада. Ее лицо приняло выражение скорбной пустоты, как у ангела в парке.

Она сказала:

– Привет, Лукас.

Потом повернулась и пошла в направлении “Маннахэтты”. Он пристроился к ней сбоку.

– Кэтрин, – сказал он. – Не ходи сегодня на работу.

– Лукас, мое терпение скоро лопнет. Я не могу больше тратить с тобой время.

– Уйдем вместе. Позволь увести тебя.

Она продолжала идти. В порыве отчаяния, не подумав, что делает, он ухватил ее за юбку и потянул.

– Прошу тебя, – сказал он. – Прошу.

– Оставь меня, Лукас, – сказала она голосом размеренно-спокойным и от этого тем более пугающим. – Ты ничего не можешь для меня сделать. И я для тебя тоже не могу.

Он молча стоял и смотрел, как она уходит на восток, к своей машине. Подождав, пока Кэтрин отойдет на достаточное расстояние, он последовал за ней. Ближе к швейной мастерской на улице появилось много женщин в таких же голубых платьях. Он наблюдал, как Кэтрин идет среди них. Он наблюдал, как она скрывается в дверях. После этого он еще немного помедлил на улице. Женщины в голубых платьях всё проходили мимо и исчезали в здании. Он представлял, как Кэтрин поднимается по лестнице, как подходит к машине. Он видел, как она нажимает на педаль. Он знал, что машина радуется ее прикосновению. Знал, как терпеливо она ждала всю ночь, напевая про себя, думая о Кэтрин.

Нельзя было, чтобы Кэтрин оставалась там. Она и не подозревала, какая опасность ей угрожает. Последние женщины скрылись в здании мастерской, а он все стоял в полной беспомощности. Он был слишком мал и слишком странен; он ничего больше не мог сделать, чтобы вмешаться и предотвратить беду.