«Ты маленький, паршивый, настырный мальчишка» -сказала я, его слова задели меня, нет, я понимала что он ребёнок, но я так же не могла допустить, что бы он пошатнул мою власть над людьми, я подошла к нему, выдернула волосок из его маленькой головы, прочитала заклинание, и пустила волосок по ветру, малыш с тех пор изменился: из послушного, прилежного мальчика он превратился в наглого, капризного, паршивого ребёнка, с тех пор он был заводилой, зачинщиком всех шалостей, характер его стал настолько мерзок, что дети перестали с ним играть, его возили по монастырям, на отчитку, только не помогало ничего. В одно прекрасное утро он, как обычно, совершая свои шалости, залез на высокое дерево. Он стоял на большом суку, пританцовывал, передразнивая всех проходящих мимо, пока не шлепнулся, и не убился».

Тут кукла замолчала, приближался рассвет, скоро запоют петухи.

Чем больше слушала Мариша исповедь куклы, тем жальче становилось ей заблудшую душу, маленький, детский, светлый ум не может спокойно и безразлично относится к чужому падению…

Деревенская жизнь тем и интересна, что что бы ты не сделал, скоро вся деревня узнаёт об этом-вот и к дедушке стали приходить соседи, всем было интересно, что за девочка живёт у него. В это утро пришла к деду старушка Авдотья, она жила не далеко от дедушки, и ей страсть как захотелось узнать про девочку. Войдя в дом, Авдотья увидела на подоконнике куклу-как же удивлена была она, она знала эту куклу, точнее ту, что её сшила, знала и её родителей, и дедушке она тоже поведала об этом. Сердце дедушки сжалось, ведь Маришу придётся отдать, а он полюбил её, как родную.

После ухода Авдотьи дедушка был как не свой: пол дня он провёл в молчании, наконец посадил Маришу на табурет, и начал свой разговор:

«Авдотьюшка сказала, что кукла эта принадлежит хорошим людям, из другой деревни, что у этих людей умерла дочь, но они приютили девочку, только малышка пропала, и эти люли искали её, но так и не нашли. Ах, как же я не хочу отдавать тебя, но они, убитые горем, надеются. Сегодня в церкви Авдотьюшка слышала, как об этом разговаривали две женщины, что теперь нам делать?» -дедушка прослезился, Мариша слезла с табурета, обняла его, погладила по голове, затем достала из печки уголек, и начала рисовать на столе. Она нарисовала высокую мужскую фигуру, и фигуру поменьше, рядом, потом нарисовала полосы-сразу трудно было понять, но эти полосы так походили на дорогу, перечеркнула их, дедушка понял, что не хочет она ехать, хочет остаться, да и никто пока не приезжал за ней… он вздохнул-пусть, пусть у него живёт, вот если приедут, тогда и порешаем…

День подходил к концу, за Маришей не приехал никто, может просто ещё слух не разошёлся, другая деревня все же, наступала ночь. Мариша, как и обычно, не спала, она держала в руках куклу, там, у себя на лежанке, и ждала полуночи…

«Ждёшь?» -внезапно спросила кукла-«я тогда продолжу-три месяца я находилась в обучении, старуха научила меня многому, у Аграфены и Петра дело шло к свадьбе, наконец настало время и мне войти в игру: старуха научила меня, в ночь, до того, как петух прокричит, выйти на перекрёсток, встать лицом к западу, и прочитать заговор. Она дала мне три сухих цветка, что бы я отдала их явившимся, и тогда я могла послать их к Аграфене и Петру. Я так и сделала; -вышла в ночь на перекрёсток, встала лицом к западу, произнесла заветные слова, и явились ко мне три духа: первый из них был дух страсти-это именно он кидал девиц в объятия парней, а парням повелевал портить девиц, я отдала ему цветок, и послала к Петру, других же двух, по научению старухи, я должна была послать к Аграфене. Недолго я ждала, как предстал перед моими глазами второй дух-он имел страшный, но чудной образ, и чем то напоминал юродивых, был это дух безумия-именно он отнимал у людей ум, заставлял людей делать безумные вещи, его я послала к Аграфене, третий же дух был весьма страшен-он был весь сухой, и даже казалось, что от него смердит, был это дух смерти, он, приходя, приносил болезни, или мысли о смерти, и был послан также к Аграфене. Я на время успокоилась. Вскоре Петр и Аграфена разругались крепко, Петр стал таким бесстыжем-заигрывал с местными девками, а Аграфена не понимала что с ним. Однажды Аграфена пряла, как обычно, день стоял ясный: солнце светило с такой силой, что, казалось, оно выжжет все в округе. Внезапно посреди избы раздалось множество голосов-это были нежные, почти детские голоса: