Дело в том, что рынок – эволюционно возникшая форма организации хозяйствования. Он представляет собой одно из важнейших достижений цивилизации. Но его формирование – не акт, подобный рождению Афины Паллады из головы Зевса, а многовековой процесс естественного отбора эффективных форм взаимодействия людей в экономической сфере жизнедеятельности.

Ничего подобного нельзя сказать об экономической системе социализма. Она с самого начала была чисто умозрительной. «Гениальные прозрения» выдающихся личностей об обществе будущего содержали мало практических рекомендаций по поводу того, как же вести хозяйство при социализме. Скорее, наоборот, основоположники марксизма именно в этом вопросе вдруг отходили от привычного менторского тона и демократично заявляли, что не собираются решать за будущие поколения, как им организовать производство. Фундаментальная слабость марксизма как революционного учения заключалась в том, что в его концепции о преобразовании общества, как это ни парадоксально, отсутствовало созидательное начало. По своей сути марксизм – нигилистическое учение, наукообразная апологетика социального разрушения.

Капитализм во второй половине прошлого века переживал стрессовые ситуации. Едва-едва завершился период первоначального накопления, приведший к резкому перераспределению собственности и, как следствие, к огромной дифференциации доходов, а уже нагрянули проблемы большого рынка, выходящего за пределы не только отдельных стран, но и континентов. Старые рыночные механизмы не выдерживали информационного взрыва, что привело к кризисам перепроизводства, громадному повышению степени риска в инвестиционной сфере, социальной и политической нестабильности.

Все это очень точно подметили и глубоко проанализировали Маркс и Энгельс. В середине XIX в. они были не одиноки. Думаю, что они являлись наиболее яркими представителями критически настроенных мыслителей своего времени. Их анализ по многим параметрам можно и сейчас считать классическим. Но выводы? Вместо того чтобы лечить больного, они предложили его убить и создать новый организм. Каким он должен быть? Согласно диалектике Гегеля, воспринятой Марксом, новое зарождается в старом. Любое противоречие разрешается не путем механического уничтожения одной из его сторон (такой способ разрешения противоречий очень любил Сталин), а на основе синтеза, рождающего новое качество.

Великие буржуазные революции подводили черту под процессами зарождения нового в старом. Они действительно были «повивальными бабками истории». Их результатом стало изменение юридических норм, отмена сословных привилегий и ограничений на различные виды деятельности, и прежде всего в экономической сфере. В этом смысле можно считать, что венцом Великой французской революции, одним из важнейших ее итогов явился гражданский кодекс Наполеона.

По Марксу, революция приводит юридическую и политическую надстройку общества в соответствие с ранее изменившимся экономическим базисом, с новыми нарождающимися отношениями собственности. Но, по тому же Марксу, в недрах буржуазного общества ничего подобного не созревало и не могло созреть. Согласно его теории социалистическая собственность выступает антагонистической по отношению к частной, не может порождаться последней, следовательно, никакого социализма в недрах капитализма возникнуть не может. Таким образом, у социалистической революции нет и не может быть какой-то глубинной внутренней причины, проистекающей из кризиса форм собственности.

Маркс и Энгельс внутренне чувствовали слабость своей позиции в центральном пункте обоснования необходимости грядущих социалистических революций. Действительно, ими было выдвинуто положение о том, что основное противоречие буржуазного способа производства – это противоречие между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения результатов труда. Но данная формула беспомощна в научном отношении и ничего не разъясняет по существу вопроса. Общественный характер производства – вечный его признак. Любой индивидуальный производитель: фермер, ювелир, мойщик стекол, ученый – является лишь звеном в общественном разделении труда, поскольку пользуется сырьем и полуфабрикатами, орудиями труда и знаниями, созданными другими. И так было всегда. Огромные масштабы современного производства – не повод для социальных революций, а размер предприятия не характеризует глубину общественного разделения труда.