Думаю, что правда не может быть несвоевременной так же, как не может быть «осетрины не первой свежести». Как только появляется соблазн лжи во спасение, правды для избранных или для всех, но в нужное (кому?) время – всё! Мышеловка необольшевизма захлопнулась – и вы в ней, даже если усиленно требуете суда над КПСС. Говорить полуправду или верить в чудеса оказывается себе дороже. И это мы видим по первым шагам экономической реформы.

С самого начала пути и методы ее проведения были мифологизированы. На фоне долгих дискуссий о том, как же с наименьшими потерями перейти крынку, пришли решительные люди и заявили: мы будем лечить от административно-командной системы, будет больно, но терпите. Истомившееся по переменам общество согласилось – давайте. И эта вера во врачей-кудесников так заворожила демократически настроенную часть общественности, что, когда стало действительно нестерпимо больно, она стала обвинять сначала красно-коричневых, потом учителей, врачей, пенсионеров, директоров предприятий, фермеров и предпринимателей в сгущении красок. И никто не задался вопросом: а может быть, не лечат, а насилуют?

Где признаки или хотя бы намек на признаки выздоровления, формирования цивилизованного рынка?

Рассмотреть подоплеку некоторых из мифов нынешней экономической политики представляется сегодня крайне актуальным в связи с тем, что они продолжают сохранять роль несущей конструкции и в обнародованной недавно «среднесрочной программе правительства».

Еще Л. Брежнев говаривал: мол, строить, как и жить, надо по средствам. Мы почти всегда и строили, и жили не по средствам. Расходы превышали доходы, что заставляло государство делать долги. И не только на Западе. Залезали и в карман населения… Логика реформаторов проста: сократить расходы, увеличить доходы и начать жить, как завещал Брежнев, по средствам. И все это за три – максимум шесть месяцев.

В этих безукоризненных построениях упущена малость – реальный облик нашей экономики и нашего бюджета. Эти два близнеца уродливы, как двугорбый верблюд. Один горб – гипертрофированно развитый военно-промышленный комплекс; другой – несоответствующие возможностям страны общественные фонды потребления, включая бесплатное здравоохранение, образование, когда-то низкие цены на детскую одежду и т. д. Хирургически срезать эти горбы невозможно.

Можно и нужно сокращать военно-промышленный комплекс, проводить конверсию. Но при самом интенсивном развитии этого процесса счет не может идти на недели и месяцы. И это объективно определяется технологическими и социальными факторами, а не кознями консерваторов. Последним как раз на руку кавалерийские наскоки реформаторов, их легковесность в рецептах решения проблемы. Бюджет будет еще долго обременен расходами на конверсию, на структурную перестройку, на социальную поддержку увольняемых в запас офицеров, на переподготовку рабочей силы и пособия по безработице. Наивно думать, что все эти стартовые расходы по демилитаризации покроет сам военно-промышленный комплекс за счет «внутренних источников».

Примерно так же обстоит дело и с другим горбом – финансированием так называемых бюджетных отраслей и социальной сферы в целом. О проблемах этой сферы пролито много слез и в залах заседаний высших руководящих органов страны, и на страницах газет. Поэтому ограничусь лишь одним фактом. Как бы ни реформировалась эта сфера, еще долгие годы бюджет будет нести весомую нагрузку по финансированию разнообразных социальных программ. Тщетно надеяться, что с помощью страховой медицины, частных пенсионных фондов и т. п. бюджет может легко сбросить этот горб расходов.