1.

Благоухание крепчало и волною

Прокатывалось и, преград не находя,

Переходило в шелест сонного дождя,

Прогрохотав нешуточной войною

Над мезонином сгинувшей страны…

И все, оставшись вечеру верны,

В глубинах одинокой тишины —

Оказывались вместе, вместе с чувством

Прикосновенности, наполненной искусством,

К невыразимой, неприкаянной, великой

Успевшей тайне, зародившейся из блика,

И ставшей: блажью, дрожью, миражом…

Кочует тайно, в облике чужом.

2.

Из рассыпанного пепла,

Из рассказанного пекла,

Где Ассирия намокла,

Где уткнулся ветер в стёкла,

Проступала: сквозь портреты,

Строчки писем, бересту —

Та, которой сны согреты,

До которой дорасту

Слишком поздно, спозаранку,

Как жар-птицу ухватив,

Вызнав плакальщиц огранку

И садовников мотив, —

Тайна вымысла предстала:

Изнутри наружу явь.

Как кристалл внутри кристалла,

Невозможное, представь:

Дети счастливы, здоровы,

Заигрались на лугах.

И пятнистые коровы,

Зычно молоко отдав,

Растянулись вдоль дороги,

Коротая Млечный путь.

И слегка хмельные боги,

Собираются макнуть

Свои кисти в даль без края,

В лунный блеск ночей своих…

Звёзды в строчки собирая,

Освещает склоны стих.

3.

Издёрганный, заглатывая смрад

Казённого, пропахшего расстрелом,

Сырого воздуха – в потоке угорелом —

Предлинный день подлунной ночи рад!

Здесь вместо рук – торчащие оглобли

Перевернувшихся в ночи телег.

И эмигрантом белым первый снег.

И города от пустоты оглохли!

Раздаренные нервы не вернуть.

Желание учить превозмогая,

Вновь зиждется Вселенная другая,

Оживших бредней взбалтывая муть.

Какой там, смысл! – Лишь клочья слов из ваты,

Летят на пол вдоль сомкнутых гардин.

И, натирая лампу, Аладдин,

Вдруг, шепчет правду: Все мы виноваты…

Но, спешно спохватившись, об ином :

Как в двери антилопа бьёт копытом;

Как грусть сусальна в городе забытом,

Залитом – лунной ночью и вином.

Гарпун вонзают в спины китобои…

Ствол наповал охотится на львов…

И Николая князь оставил Львов…

Таранят лбами грязный стол ковбои…

Посыпались герои со стены

И скрещенные сабли, и доспехи,

И встречный каждый делает успехи,

Но тайны дней ещё не сочтены.

4.

«Я пью за военные астры, за всё, чем корили меня» Осип Мандельштам

Я пью за последних младенцев, ослепших от вспышки вдали.

За то, что нам некуда деться, за радий, за роды в пыли.

За всхлипы дельфинов в лагунах, за чеховских пьес прямоту,

За всё, что сказать не смогу, но… губами схвачу на лету.

Я пью за терпение свыше под куполом цирка церквей,

За ливень по глиняной крыше, за дом, от дороги правей.

За чёрную с белым волною нагрянувшую в брызгах блажь,

За слово, которым волную, за должное, что мне воздашь,

Когда, осушив горло влагой, покинет хрусталь лёгкий брют.

Я пью там, где тень бедолагой, отбросил предательски Брут;

Где песнь стрекозы обречённой прекрасней трудов муравья!