– Но Гидаров все равно возьмет.

– Это неизвестно!

Зрители уже не могли сидеть спокойно. Они кричали Гидарову и Дмитрию. Борьба была захватывающей. Гидаров и Дмитрий далеко ушли от других пловцов и плыли наравне. Гидаров плыл резкими, злыми движениями. Он был уверен в победе. А Дмитрий продолжал работать руками по-старому – мягко и вкрадчиво. Продвигался в воде, как шило. Вот последние пятьдесят метров! Первым от щитка оттолкнулся Дмитрий. Он вытянулся и отдохнул, используя скольжение после поворота. Потом заработал руками в очень быстром темпе. Его ноги стали выбрасывать пену, как винт моторной лодки. Гидаров сразу отстал на три метра. Ему не прошел даром слишком резвый старт. Зрители кричали, свистели и били в ладоши. Дмитрий плыл все быстрее. Вот его рука коснулась щитка. Он выиграл.

Дмитрий вылез из воды. Все кричали: «Бочаров! Бочаров!» Но он схватил полотенце и побежал к раздевалке. Победа была значительной. Дмитрий выиграл у чемпиона. Тима тянул Наташу за руку:

– Ната, Ната! Пойдем выясним. Ведь фамилия-то не его.

– Да. Это что-то странное. А Гидаров-то хорош! Больше я на него не гляжу.

– Вот и хорошо. Пойдем скорее к Димке.

Наташа и Тима встали со своих мест и пошли к раздевалке. На стартовых тумбочках уже стояли новые пловцы, но Тима и Наташа не интересовались ими, они спешили к победителю.

В жестяной рупор громко на все трибуны передавали результаты последнего заплыва. Металлический голос прокричал:

– Пловец Бочаров установил новый рекорд!

Все зрители опять закричали и захлопали в ладоши.

– Молодец! – сказала на ходу Наташа.

– Кто? – спросил Тима.

– Да Бочаров.

– Какой же это Бочаров?

– Ну Димка твой.

Они добежали до раздевалки. Наташа осталась у дощатой стены, а Тима пошел внутрь. Наташа сказала ему вслед:

– Говорите громче, чтобы и мне было слышно.

– Ладно, – буркнул Тима.

Он вошел и увидел в углу Дмитрия. Тот сидел на лавочке в своих белых с красным плавках, и мохнатое полотенце лежало на его коленях. Дмитрий плакал.

– Ты что, дурак или кто? – сказал взволнованно Тима. – Ты что плачешь?

Дмитрий молчал. Тима спросил его:

– Как это случилось?

– Он растянул себе ногу, ну все и решили поставить меня, благо нас никто не знает, – сказал Дмитрий.

– Говорите громче. Мне ничего не слышно, – кричала за стеной Наташа.

– Ну и что же ты плачешь? – опять спросил Тима.

– Обидно! Я плыл, а ему слава.

– Ты же знал, на что шел. А потом – все-таки ты выиграл, а не я, не Наташа и никто другой! Фактически-то!

– А слава-то ему.

– Но ведь победа-то за тобой. Ты лучше всех плыл. Ты и завтра проплывешь лучше всех. И под своей и под чужой фамилией. Перед тобой все открыто, чудак!

– Завтра! А мне сегодня обидно.

– Вот ты какой! Я не знал, что ты такой честолюбец.

Наташа стучала в деревянную переборку и кричала в щель:

– Димка, Димка! Тима! Да что вы там, умерли, что ли? Скорей одевайтесь. Я хочу тоже все слышать. Откликайтесь.

Но Тима молчал. Ему было досадно. Друг, по его мнению, плакал из-за сущей чепухи. Важнее ведь было совсем другое…

Тиме только сейчас пришло это в голову. Важнее было то, что произошла не ошибка, а самый настоящий обман. Тима чувствовал, как начинает краснеть. Он не мог бы в эту минуту взглянуть в глаза Наташе, словно был соучастником…

– А нам сегодня в наряд.

– Мы же недавно были.

– Что же, я врать буду?

– Значит, опять в караул?

– Да.

Этот разговор мы вели у длинного стола за палатками, около пирамид для оружия. На столе лежали наши винтовки, и мы их чистили. Накануне вся рота ходила стрелять, и теперь нужно было особенно хорошо вычистить оружие. Старшина кружил около стола и грозился обнюхать винтовки; он кипятился потому, что сегодня должен быть парад. И должны приехать шефы, – в лагерях был дивизионный праздник.