– Это тебе Юрик передал. Сказал – срочно.

«Если ты сегодня не придёшь на наше место в 14 часов, со мной что-нибудь случится», – прочитала я и протянула записку подруге.

– Да я уже в курсе, – сообщила она. – Ты должна непременно с Юриком встретиться, а то вдруг он с собой что-нибудь натворит – там же река неподалёку, – посоветовала одноклассница.

Долго не раздумывая, мы решили проследить за незадачливым ухажёром. Прибыв в указанное место, мы спрятались в ближайших кустах и замерли в ожидании. Юра пришёл вовремя. Выглядел он печальным и задумчивым. Мне захотелось выйти из укрытия и его успокоить, но в последний момент я отказалась от этой идеи. «Что я ему сейчас скажу? Ну, не нравится он мне. Неужели он сам этого не понимает?», – крутилось в голове.

Юра долго стоял, с грустью поглядывая по сторонам, потом резко развернулся и направился к реке.

– Я так и думала, что он пойдёт топиться, – мрачно подытожила подруга.

– Так пойдём и проследим, – отозвалась я.

К нашей радости, Юра, побродив по берегу, вернулся в город.

Записок от него я больше не получала, а он лишь печально посматривал в мою сторону. Его любовные записки так и лежали за батареей, пока мой отец их не обнаружил. Мне он ничего не сказал, а мать упрекнул: «Что же ты дочь до любви довела?»

Будучи в двадцатилетнем возрасте Юра всё же осуществил своё намерение расстаться с жизнью, и по неизвестной причине выпил смертельную дозу снотворного.

После окончания восьмого класса я задумалась, что делать дальше. Я хотела продолжить учёбу в школе, потом поступить в какой-нибудь институт, но мать уговаривала меня учиться в техникуме.

– Там всё-таки стипендию получишь, – убеждала она. – Ты скоро повзрослеешь, будешь требовать наряды, а у нас лишних денег нет. Да ещё отец пьянствует.

Пришлось мне согласиться с её доводами, но я долго сомневалась, в какое учебное заведение сдавать документы.

Проходя мимо солидного здания сталинской эпохи, в котором располагалось медицинское училище, я заглянула в него. Студентки в белоснежных халатах и шапочках выглядели необычно и привлекательно, мне захотелось стать медиком. После успешной сдачи экзаменов я стала студенткой. Училище находилось в нескольких километрах от дома, но я ходила на занятия пешком – у матери денег, как всегда, не хватало. Путь проходил через городское кладбище, и курсировать каждый день между могилами вначале было страшновато. Потом привыкла, но ещё долго видела навязчивые мрачные сны. Но это уже другая история.

В нашей фельдшерской группе был всего один парнишка, весёлый и бойкий Гоша. Он быстро освоился в девичьем коллективе и с переменным успехом ухаживал за смазливыми однокурсницами, потом переключился на другие коллективы. Большинство девчат были иногородними, жили в общежитии и держались особняком. Местных девчонок они недолюбливали – может быть, завидовали их жизни в родном городе.

Самым трудным предметом на первом курсе считалась анатомия. Вернее, студенты боялись не самого предмета, а учительницу Валентину Иосифовну. Строгая преподавательница была необычно крупных размеров и с тяжёлым нравом. Кто-то из студентов дал ей прозвище «Гома», что в переводе с латинского означает «человек», так оно и закрепилось за ней. На занятиях Гома с лёгкостью поднимала гипсовый «муляж», на котором были изображены внутренние органы человека. С наглядным пособием весом около пятидесяти килограмм, она свободно курсировала по учебной аудитории. Неожиданно Гома подходила к какой-нибудь студентке, тыкала пальцем в какой-нибудь изображённый на муляже орган и просила о нём рассказать. Если ученица запиналась, преподавательница свирепела и ставила в журнал «двойку». Вначале учёбы я тоже попала под её прицел. На заданный вопрос я ответила правильно, но неуверенно, за что получила тройку. Горько переживала я свой первый провал, но удача вскоре улыбнулась. Когда мы изучали эмбриологию, никто из студентов не усвоил эту сложную тему. Со злостью и разочарованием обратилась Гома к аудитории: