Если при «горизонтальном» сравнительном изучении однородных («параллельных») исторических систем задача состоит в установлении индивидуального, своеобразного проявления общих закономерностей функционирования и развития этих систем (к примеру, общества Древней Греции и Рима), то сравнительное исследование разнородных систем решает иную задачу – выявляет соотношение исторических структур, выражающих качественно различные типы развития общества (скажем, типы капиталистического и феодального обществ).

И в первом и во втором случаях сравнение является типологическим, то есть осуществляется при помощи конструирования типов, выражающих структуры исследуемых процессов. Но если в первом случае оно производится при помощи предварительно построенного типа, или, иначе говоря, модели, которая, воспроизводя общую структуру сопоставляемых процессов, затем как бы «накладывается» на последние с целью установления и сведения в систему отличающие их индивидуальные признаки, то во втором – строятся уже два структурных типа (модели), которые непосредственно сопоставляются между собой. И во втором случае систематически проводимое сравнение оказывается возможным лишь при условии предварительного вычленения некоторых общих признаков сопоставляемых процессов, благодаря которым и выясняется их специфика. Это – методологически необходимое условие любого сравнения, поскольку отличительные признаки сопоставляемых объектов могут быть поняты и сведены в систему лишь путем предварительного выделения некоторых присущих им общих черт, которые и должны быть положены в основу исследования.

Итак, мы видим, что в зависимости от того, сопоставляются ли исторически однородные или неоднородные объекты, логическая структура их сравнительного исследования оказывается качественно различной. Поэтому неудивительно, что установление научных критериев, способных выявить внутреннюю природу исторических процессов и систем, оказывается проблемой первостепенной важности. Именно при решении данной проблемы все научное преимущество материалистической методологии над идеалистической становится особенно рельефно ощутимым.

Выше, на примере концепции «эквивалентных культур», мы попытались показать, что историко-идеалистическое мышление не способно выработать теоретические принципы установления действительной внутренней природы исторических процессов. Порождаемый данным мышлением феноменологический, формально-внешний подход к изучению социально-исторической практики человечества не дает никаких устойчивых и определенных научных критериев для выявления внутренних специфических качеств сопоставляемых объектов исследования. Эти критерии, как мы уже знаем, усматриваются в различных формах проявления общественного сознания, в их «физиогномике», исходя из которой идеалисты пытаются объяснить единство социально-исторической жизни. И именно в силу этого данные критерии приобретают настолько формальный и неопределенный характер, что позволяют сводить в единый эквивалентный ряд сравнения самые различные социально-исторические структуры.

Это черту идеализма можно наблюдать, в частности, у Ф. Бэгби, который пишет: «Предположение относительно того, что сравнительное изучение развития идей и ценностей является ключом к пониманию истории, неизбежно дедуцируется из самой природы предмета исследования. Поскольку мы установили, что именно идеи и ценности дают основание для интеграции и дифференциации цивилизаций, мы не можем не сделать их описание и объяснение основной целью научного изучения истории»[156].

К чему приходит Ф. Бэгби, руководствуясь этими методологическими принципами, мы уже знаем. В один «параллельный» ряд сравнения в качестве однородных объектов им сводятся совершенно различные исторические образования, общества древности и современности. Поэтому неудивительно, что с логической точки зрения концепция Бэгби дает предпосылки лишь для «горизонтального» сравнительного изучения цивилизаций.