– Тут ночлежка при вокзале для солдат, возвращающихся из отпусков на фронт.

– А мы разве с тобой генералы, Иштван? Нам туда.

– Там документы проверяют.

– Но ты же их хорошо сделал, в Кёсеге не заметили. На твоих бумагах настоящие печати. Не робей, пошли.

Дежурный офицер в ночлежке внимательно разглядывал документы беглецов.

– Вы вдвоём направляетесь в пункт назначения?

– Да, вдвоём, в Карансебеш, герр офицер.

– Тогда в общем зале одна кровать на двоих, вон та.

Франтишек замялся.

– Что-то не так, солдат? – строго спросил офицер.

– Всё так, – ответил за Мрняка Корнилов, – спасибо, герр офицер. Наши документы?

– Получите утром.

– Понял. Разрешите идти?

– Идите, рядовые.

Они отдали честь, развернулись через левое плечо и направились в общую залу.

– Ты что ж, городской житель, брезгуешь лечь в одну кровать с простым казаком? – весело блестя чёрными глазами, спросил Корнилов.

– Вы же генерал, как-то …

– Где ты здесь видишь генерала?

– А где ты видишь здесь казака? – поддержал шутку Мрняк.

Беглецы добрались до своей кровати и, не раздеваясь, легли «валетом» и тут же уснули.

Их разбудили в пять часов утра, накормили завтраком, вернули проштампованные станционной комендатурой документы и вручили билеты до Карансебеша.

В вагоне поезда, наблюдая за вокзалом, Мрняк заметил солдата, опустившего письмо в почтовый ящик. Всё похолодело внутри: «Письмо! Как же я забыл про него?» Внешне Франтишек казался абсолютно спокоен, Корнилов ничего не заметил, а чех решил ничего ему не говорить, а сам стал внимательно наблюдать за происходящим на станциях, через которые проходил их поезд. Но всё было тихо, и Франтишек успокоился.

Между тем в Кёсеге, в лагере-госпитале умер русский офицер. На панихиде лагерное начальство не заметило генерала Корнилова. И отсутствовал помощник аптекаря чех Мрняк. Санитар Карл Шварц сообщил, что видел его в городе Рабе. На квартире у Мрняка произвели обыск и нашли то, злополучное письмо.

В шесть часов вечера поезд с Корниловым и Мрняком прибыл на станцию Карансебеш. Станция была оцеплена войсками. Проверяли всех. Но делать нечего: беглецам пришлось идти в здание вокзала в комендатуру.

Офицер внимательно изучал документы, оглядел военного полицейского и приставленного к нему солдата. Они стояли по стойке «смирно».

– Кого ищете?

– Сбежало двое русских солдат, – ответил Франтишек, стараясь изобразить венгерский акцент.

– Как вы относитесь к чехам?

– Я – мадьяр, герр офицер, – лихо ответил Мрняк.

– Сбежали двое. Русский генерал и чех. Увидите их, чеха пристрелите сразу, чтобы не мучился, ему всё равно грозит расстрел.

– Я понял, герр офицер.

– Вот ваши документы и запомните: вы в пограничной зоне. Вы обязаны отмечаться в местных военных комендатурах.

– Я понял, – дружно в один голос ответили русский и чех. – Разрешите идти?

– Идите.

Беглецы шли к выходу, с трудом сдерживая победную ликующую улыбку. Они искренне думали, что приключения их закончены. Дальше пешком в горы и через тридцать часов, максимум – через сорок восемь, они пересекут румынскую границу. Так, по крайней мере, рассчитал Корнилов.

Беглецы зашли в местный ресторанчик, подальше от вокзала, плотно перекусили и направились по дороге к горному хребту, покрытому лесом. Дошли они до него уже в полной темноте, выбрали подходящее место вдали от дороги и завалились спать.

Утро 14 августа выдалось тёплым и солнечным. Беглецы сняли с себя военную форму и переоделись в штатское.

– Нам идти на юг вдоль хребта семьдесят вёрст, – сообщил Корнилов. – А там вдоль Дуная на восток ещё десять. Но это, конечно, по прямой. Но мы же налегке, дойдём.