Мама сказала, что котёнок сидел на картонке прямо посреди дороги, мимо него нёсся поток суетливой рыночной толпы, а он не прятался, не убегал, смирился. Она его из этой толпы выхватила и принесла. Глядя на наши смурные физиономии, пообещала, что мы его пристроим. И я целые три дня героически ходила по округе, расклеивая на подъездах объявления. Ну да, ну да, свежо предание..

За тонкие ножки и круглое пузо котёнок был обозван Чупа-Чупсом. Вот так в нашем доме появилась миниатюрная изящная кошечка Чупа. Мамина кошка… Она всегда выделяла свою благодетельницу.

Прошло еще несколько лет, и в лютые февральские метели на пороге магазина мама увидала щенка, запорошенного снегом. Рядом, также запорошенная снегом, лежала еда, которую околевший щенок есть уже не мог… И были забыты данные себе давным давно обещания – больше никаких собак.

Впоследствии этого щенка назвали Вилкой…

Вилка.. Моя недопетая песня..

Эта собака вернула меня домой.

Года три мы с ней притирались друг к другу. Я считала, что воспитываю её. Могу сказать, что в моё воспитание она вложила гораздо больше.

Я давно так не спешила домой с работы.. Как на свидание. Наверное, нельзя так сильно любить собаку. Говорят, что собаки приходят в этот мир, чтобы научить людей любить. А потом уходят.

Наверное, я хорошо училась. Быстро. И Вилка ушла раньше срока. Ей было четыре года.

Решение о той операции, без которой, пожалуй, можно было обойтись и во время которой погибла Вилка, приняла я. Я была уже достаточно большой девочкой, чтобы принимать такие решения. Последствия этого решения обрушили мой мир.

Отец сказал – больше никаких собак. Мне кажется, он до сих пор не простил моего решения. Я и сама себя не простила. Вилки нет больше четырёх лет. И не отпускает, и не легче. Боль притупляется, да, но никуда не исчезает. Время не лечит.

Какое-то время казалось, что я могу дышать только в полвздоха.

Многие говорили банальное – чтобы стало легче, надо подарить своё нерастраченное тому, кто нуждается. Мол, есть те, кому ты нужен. Дай ему кров, дай дом, полюби, обогрей – и будешь чувствовать, что ты живой.

И это правда.

Лопоухую трусишку Динку я увидела на фотографиях в интернете. С них на меня посмотрела Вилка. И сомнений больше не было. Вопреки вялому сопротивлению семьи, с формулировкой «Тогда это будет твоя собака», Динка стала моей собакой.. Надо ли говорить, что этой трусливой таракашке было разрешено сразу всё – и в постельку, и на диванчик, и покушать с ладошки. Удивительно похожая и внешне и характером на Вилку, она будто продолжила её жизнь. И лет ей было ровно столько же, то есть в моём доме она появилась уже достаточно зрелой собакой. А для меня это был хороший опыт и открытие – брать сразу взрослую собаку в дом проще, чем щенка.

Очень быстро кокетка Динка завоевала сердца всей семьи. Мы, как подснежники, стали оттаивать и улыбаться, обнимая собаку. А трусливая таракашка превратилась в наглую хитрую колбасу.

Потом «ушла» Чупа. На двенадцатом году жизни. Еще одна операция, которая закончилась именно так. Здесь нельзя было без операции. И мы были предупреждены. Но подготовиться к этому не получается..

Потом я встретила Ласку. И мне было её нельзя. Категорически. Веское семейное табу. И Ласка два года моталась по передержкам, а я пыталась найти ей дом, пока не поняла, что не смогу её отдать. И я стала искать дом уже для себя, чтобы в нём нашлось место всем моим любимым. И тогда меня услышали, и вот – Ласка наш член семьи, Динкина подружка, главная баловница и любимица всей семьи, и, в первую очередь, любимица всех возражавших.