Я согласен.

Уклоняюсь от очередного поглаживания и бегу на кухню. Беру в зубы свою мышку и возвращаюсь к Мардж.

– Ты моя умница, – говорит она, а по ее щеке катится слеза.

А я, вот, плакать не умею.

***

Уже четыре года я живу у Мардж.

Она любит меня. Вечерами она читает мне книги вслух и поглаживает по голове.

Я сворачиваюсь комочком и успокаивающе бурчу внутренним моторчиком. Несмотря на уже давно наладившуюся жизнь, вечерами я вспоминаю своего Томаса. Как жестока бывает с нами жизнь. Самый дорогой в твоей жизни человек может уйти, вот так, просто попав под машину. Мардж прекрасная девушка, добрая и чуткая хозяйка, но… она не Томас.

Лежа на теплой мягкой кровати, слушая сонное бормотание новой хозяйки, щуря глаза от тусклого света настольной лампы, я почти забываю, каково это. Каково это, – хотеть провалиться в вечную тьму вслед за своим хозяином. Винить себя в его смерти. Ни одна живая душа, кроме птички, будь она проклята, за которой я погнался в тот роковой день, не знает, что Томас мертв из-за меня.

В тот день я не вернулся домой с прогулки, задержался на пару часов, охотясь и резвясь. Хозяин волновался, пошел искать меня, заприметив, побежал через дорогу и его сбили. Какая-то красная машина с пьяным водителем, не замечавшим ничего вокруг. Багровая лужа крови растеклась под ним в считанные секунды. Я лизал его лицо, думал, что он очнется. До сих пор эта картина стоит перед моими глазами во снах. Неестественно лежащий хозяин, будто карнавальная кукла, перепачканная алой краской. Помню, как меня, всего перепачканного липкой жидкостью, схватили и откинули в сторону. Белая машина, люди, носилки, странные громкие звуки и суета. Умереть в тридцать лет из-за комочка шерсти…

Интересно, как вела бы себя Мардж, зная все это. Презирала бы рыжего пустоголового кота?… Выгнала бы… Усыпила…

***

Прошло, по меньшей мере, лет сорок. Все родственники прошлых хозяев, как и они сами, мертвы.

Я живу в роскошной квартире в соседнем районе. Гулять тут – сплошное удовольствие. Зеленый парк, наполненный ароматами цветущих деревьев, домашних животных, людей и еды, что они приносят для пикников. Новая семья любят заниматься подобными вещами. Девочка Джесси берет корзинку, кладет в нее фрукты и меня. Она такая милая, с двумя хвостиками. На улицах я ловлю на себе самые разные взгляды. Дети восхищаются моей яркой огненной шерстью, которая на солнце переливается всеми возможными оттенками рыжего.

Каждый выходной после прогулки вся семья собирается в большой комнате, оформленной в пастельных тонах, чтобы посмотреть фильм. Я не понимаю ни слов, ни действий, происходящих на экране, но мне уютно. От звонкого смеха хозяев внутри расплывается теплое чувство любви и добра. А я и забыл, когда чувствовал подобное…

С этими людьми я люблю ездить за город. Мышей там уйма. Сначала я не хотел, а точнее, боялся охотиться. Птички и вовсе напоминали самые ужасные моменты в моей долгой жизни. Но, со временем, меня поглотил инстинкт. О, это прекрасное чувство власти над кем-то живым, это чувство захватывает, словно впервые. Такое не объяснить. Нужно быть зверем, чтобы почувствовать.

***

Теплый ветерок треплет мою рыжую шерсть. Под лапами хлюпает противная грязь, забиваясь под когти, пачкая шерсть. Но думать об этом совсем не хочется. Особенно, когда непонятное чувство одержимости тянет в неизвестном направлении. Я прохожу мимо одинаковых зданий, срываюсь на бег. Наверное, я сошел с ума, если иду, следуя интуиции. Может, это особенность кошачьего организма – чуять что-то важное. Во всяком случае, скоро все прояснится. Останавливаюсь, чтобы отдышаться. Все-таки, бег не самый разумный способ передвижения.