С непривычки разряженный воздух высокогорий ударил им в голову, и они пребывали будто бы во сне.

– Желая увековечить Правителей и Героев этих земель, в их память вдоль всех каменных ступеней с незапамятных времен стали воздвигать гигантские каменные Изваяние-головы, передающие черты лиц наших предков. И вы только представьте – на самой вершине, совсем рядом с Величественными Вратами, ведущими в Долину есть и моя Голова… Да, да, как будущий правитель этих земель я также был удостоен этой Чести…

Хвастался Айжан, который сейчас меньше всего походил на наследника Асмахамской империи. Весь с ушей до пят он был покрыт высохшей грязью, что свисала кусочками. Сквозь которую трудно было узнать его благородное одеяние и титул.

– Кстати, я даже немного удивился, когда старик Пир согласился взять вас в наши земли… Ведь путь в Акаптху только один, и не каждый смертный удостаивается чести посетить столицу нашей Империи. А так как вокруг много горных расщелин, отвесных скал и прочих природных препятствий, то Гости у нас – явление редкое…

Айжан еще много чего рассказывал про столь необычные традиции родного края, но, как и у всех с непривычки у него рассудок затуманился, и он не придавал значения тому, что «публика» на протяжении всего пути не особо слушала его.

– Голова… Снова Голова… Опять Голова… – затуманенным взором озираясь по сторонам, стонал еле слышно огненно-рыжий мышонок, в карих глазах которого горел огонек неиссякаемого азарта и жизнелюбия.

Всюду куда бросал взгляд, он видел лишь, казавшиеся ему уродливыми, гигантские каменные глыбы, удаленно напоминавшие головы мышей и крыс.

– Да что же это такое-е-е!? – не выдержал он и как закричит от негодования, чуть не выронив из своих объятий даренный ему еще в Ишпе ятаган.

– Афин, не так громко! Голова и без тебя раскалывается, – еле волоча хвост простонал шедший по правую руку от него светло-каштанового окраса мышонок с голубыми глазами по имени Марк, который вот уже на протяжении долгого времени еле ковылял по казавшимися бесконечными ступеням, с нелегкой ношей на руках.

Как и у его друга, наряд паренька ограничивался рванными матросскими штанами и рубахой, с засученными рукавами по локоть. В правых ушах друзей красовались серьги, отличительная черта всех моряков Вестии. Спереди видны были следы высохшей крови и грязи. При этом оба друга были крайне потрепанными и складывалось впечатление, что им нелегко пришлось.

– Эти Головы! Головы… Нет я схожу с ума! Кто-нибудь прервите же мои мучения… – проскрипел Афин, закатывая глаза.

– Мучения?! Ха! Да ты вот уже который час только и знаешь, что стонешь без умолку, возлежа на наспех устроенных для тебя носилках из сухих веток и травы, – упрекнула его шедшая позади мышат старшая из всех них Шамсия.

Это была молодая, статная красавица мышка светло-песчаного окраса, с огненно-рыжими, цвета огня, волосами. Ее светло рубиновые глазки в сочетании с прекрасными чертами лица, стройностью и кротостью, делали ее подобием самой прекрасной и милой богини Домашнего Очага. Несмотря на довольно скудный наряд, состоящий из просторных штанишек, рубахи с длинными рукавами и фартука мастерового, подпоясанного за спину, с которым не расставалась с тех пор, как покинула Ишпу, Шамсия оставалась прекрасной даже после всего, что выпало на голову друзей.

Чувствуя ответственность за молодняк, девушка из последних сил держалась и не переставала за всеми зорко наблюдать. Особенно она сверлила глазами одного паренька, который в недавнем времени провинился перед ней, и теперь был тише воды, ниже травы, боясь даже взглянуть на нее и тем самым пуще прежнего разозлить девушку.