После ванны, изучив предметы гардероба, я выбрала новое платье, на этот раз нежно-персикового цвета, а затем принялась просматривать содержимое секретера. Во-первых, я могла читать, это был плюс, а вот писать не могла, это был громадный минус. Я понимала, как нужно выводить буквы, но даже представить не могла, как пользоваться перьями и чернилами, у меня получались лишь кляксы различных размеров.

– Катарина, милая, – дверь распахнулась, и в спальню влетела гулко дышащая бабуля, – раздевайся!

Я подскочила, зацепив чернильницу, та перевернулась, и из нее вот-вот уже должно было все вылиться, но баночку окутало светлым облачком, которое вылетело из моих пальцев. Я ошарашенно раскрыла рот и не успела вовремя взять себя в руки. Наверное, бабуля заметила мою реакцию и теперь что-нибудь заподозрит.

Но нет.

Я обернулась и встретилась с удивленным взглядом. Тена Облэйн прищурилась, подошла ближе, взмахнула рукой, и из ее пальцев заструилась тонкая дымчато-белая нить. Она окутала чернильницу, перевернула ее в правильное положение и развеяла мое неумелое облачко.

– Недурно, – хмыкнула женщина, и я уже подумала, что ничего страшного меня не ждет, как она повелительным тоном произнесла: – Раздевайся.

– З-зачем?

– Ох, Кати, тебе помочь, что ли, надо?

– Нет, я сама могу, но не понимаю…

– Будем искать знак! – уверенно сказала бабуля и подошла ко мне со спины.

Мне стало нехорошо. Откуда она могла узнать о татуировке? Или она не о короне? Господи, как все сложно-то.

– Знать бы еще, где он должен быть. – Бабуля расшнуровала мое платье, скинула его с меня и начала отодвигать сорочку, осматривая плечи и руки. – Так, подними подол.

Я послушалась, а бабуля нагнулась, шурша своими пышными юбками, и начала рассматривать мои ноги. Это выглядело дико. Тена Облэйн, в своем шикарном наряде, сверкающих украшениях и прическе локон к локону, внимательно смотрела на мои ноги.

Она заставила меня разуться и даже взяла в ладонь мою ступню, тщательно ее покрутив.

– Почему ты не распорядилась, чтобы Лема осмотрела меня?

– Еще чего. Чтобы потом все жители всей нашей округи смеялись над тем, как ты безнадежно искала на себе метку отбора? – досадливо произнесла блондинка и плюхнулась на пуфик.

– Метка отбора?

– Да, Катарина. Пришло сообщение от сестры. Нас опять не оповестили. Но! На девушках, предназначенных Кириану, стали появляться метки. Только девушки с магическими символами смогут попасть на отбор. Так резко все поменялось. И я так… – она тяжело вздохнула. – Надеялась, что… Ой, – блондинка махнула ладонью, – не бери в голову, Кати. Оно, наверное, к лучшему. Твоя мать была сильной, – грустно произнесла женщина, и я почувствовала легкий укол в области сердца. Ведь бабуля, имя которой я так и не узнала, действительно была со мной откровенна. – Ничего хорошего это ей не принесло.

– О чем ты?

– Неважно, родная, уже давно неважно, – отмахнулась она и, растянув губы в наигранной улыбке, поднялась. – Я пойду сообщу сестре, что…

– Постой, – сама не поняла, зачем я это сделала и что на меня повлияло. Словно боль женщины была и моей болью, мне захотелось успокоить тену Облэйн хоть как-то. – Смотри. – Я оттянула ворот рубашки над правой грудью и показала ей свою земную татуировку.

Женщина охнула, приложила ладони к груди и, рассмеявшись, порывисто приблизилась ко мне и крепко сжала в объятиях. Я положила голову ей на плечо, и стало так уютно и хорошо, что я почувствовала себя дома. Женщина размеренно поглаживала меня по голове, это было так похоже на мамины прикосновения, что я не сдержалась и тихонько всхлипнула. Бабуля не услышала, потому что, судя по всему, сама так же, как и я, плакала.