Карточка за карточкой. Я никогда особенно не разглядывала их раньше, сейчас понять не могла почему.

Лица, такие родные и любимые. Перелистнув очередную страницу, замерла. Мне показалось — она была намного толще остальных. Нахмурившись, пощупала уголок. Присмотрелась. Ну точно, склеенные.

Хм... интересно, что там?

Подцепив ногтями странички, потянула. С тихим треском они разлепились. Моргнув, я уставилась на себя.

Вернее, на девочку с толстой светлой косой, перекинутой через плечо. Она открыто улыбалась мне с черно-белой фотографии. В больших глазах плясали озорные огоньки. Фотограф удачно поймал момент. Я вглядывалась в карточку и ощущала легкую тревогу. Странное чувство, непонятное. Такие знакомые черты лица, но все же…

Нет, это точно не я!

Не было у меня никогда белого платья в черный крупный горох. Да и… Подняв фото внимательней вгляделась. Маленький шрам над бровью малышки, зажатый в руках зайчик, явно сшитый вручную. Щербинка между передними зубами.

Мой взгляд постоянно возвращался к ее глазам.

Такие чистые, светлые, добрые...

Что-то нехорошее царапнуло душу. Перевернув карточку, обнаружила там лишь дату. Восемь цифр, разделенных точками. Да, тогда меня еще и на свете этом не было. Отложив фотографию, всмотрелась в остальные. Кто-то словно специально собрал их здесь кипой. И на каждой она. Вот с бабулей на крыльце нашего дома. Вот с дедом на лавочке у забора. В огороде. Я взяла еще одну карточку. А здесь она с моей матерью. Обе еще девчонки.

Перевернув эту фотографию, прочитала:

«Ярина, 16 лет. Анюта — 8 лет»

Анюта?! В памяти что-то шевельнулось. Да, младшая дочь бабушки. Моя тетя.

Я снова взяла большое фото, на котором она в платьице в горошек.

Знала я о ней до обидного мало. Аня умерла ребенком, заблудилась в лесу. Так и не нашли.

Но я даже не подозревала, что у нас остались ее фотографии. Никто в доме никогда не показывал их и не говорил о ней.

Поэтому сейчас я с интересом рассматривала девочку. Надо же, я так похожа на свою тетку.

Машина подпрыгнула, колесо попало в небольшую выбоину. Фотографии скользнули со страницы и упали на пол. Нагнувшись, я собрала их в стопочку.

Разбудить бы бабулю, расспросить, почему не рассказывали мне об Ане, не говорили, что я вылитая она.

Но...

Сложив фотографии обратно, прикрыла страницу. Не стоит бередить сейчас старые раны, моей старушке и так сложно с этим переездом. Потом расспрошу ее об этом. Никуда фотографии не денутся.

Перевернув еще несколько страниц, устало выдохнула. Интерес пропал. Сонливость усиливалась. Подавив зевок, уставилась вперед. Пейзаж не менялся.

Кусты, поля, редкие деревья.

Гриня вскинул голову, подмигнул и включил громче музыку, видимо, понял, что я сражаюсь со сном. Улыбнувшись ему, снова вернулась к альбому. Другого развлечения просто не было. Пролистав лениво до последней страницы, снова замерла и подняла цветную фотографию.

Сердце словно раскаленная спица пронзила.

Похороны деда!

Кто? Зачем ее сделали? Ответа у меня не было.

Зато теперь я могла взглянуть на все со стороны.

Мне словно заново показывали этот день и этот час. Небольшое деревенское кладбище. Над низкой травой стелился легкий туман, дождь только закончился. Земля мокрая, жирная. Чуть поодаль от свежевыкрашенных оградок насыпь и деревянный гроб. Толпа народа. Все в темном.

Я всмотрелась в навеки замершие фигуры. В лица. Гриня с деревянным крестом, рядом его мама. Дядя Семен с лопатой.

Я бледная, потерянная, держу бабушку за плечи, она словно падает на колени. Плачет…

Что-то снова дрогнуло в душе. За моей спиной стояли родители.

Мать улыбалась...