– Кажется, с меня хватит твоего веселья.

В ответ он лишь медленно пожал плечами, уловив её ложь. Звёзды короной ложились на его волосы. Свет полной луны погружал всё в обманчивые сумерки.

– Ты же знаешь дорогу назад, Охотница.

Она рыкнула:

– Веди, мой султан.

Насир растворился в ночи. Его ноги едва касались поверхности, когда он устремился к самому краю. Сердце девушки сжалось, когда принц спрыгнул, раскинув руки, словно сокол в полёте. Пара мгновений – и его силуэт вырисовался на соседней крыше.

«Если мальчишка может так, почему не могу и я?» Она была девушкой, завоевавшей Арз, приручившей тьму Шарра. Прыжки по крышам были не более чем детской игрой.

Зафира отступила, чувствуя под подошвами туфель шершавый известняк. Резко вздохнув, она помчалась вперёд. Край крыши приближался с каждым ударом сердца. «Не останавливайся. Не останавливайся». Оттолкнувшись на самом краю, она взмыла в воздух. Ужас стиснул ей горло, наполнил её вены, напоминая о хрупкости жизни. Зафира наслаждалась мигом, когда страх начал горячить кровь и превратился в возбуждение.

Его представление о веселье.

В следующий миг её ступни ударились о землю, камни царапнули ладонь, а от удара клацнули челюсти.

Жива! Пусть даже сердце осталось где-то там, на крыше.

Зафира поднялась на подгибающихся ногах, чувствуя, как кровь стучит в ушах. Они оказались на округлой крыше, из центра которой поднималась изящная башенка минарета. Лунный свет проливался на ступени, высеченные на внешних стенах, отражаясь от глянцевых обсидиановых плиток.

– Прекрасная газель, – проговорил Насир. Его тон был чуть дразнящим, заставив девушку замереть. – Не хотим же мы, чтобы люди подумали, будто здесь приземлился рух.

Зафира бросила на него хмурый взгляд:

– Ещё одно оскорбление, и я столкну тебя прямо с этой крыши.

Принц ответил полуулыбкой. Зафира невольно задалась вопросом – будет ли его сердце однажды полно такой радости, чтобы улыбка коснулась и его пепельно-серых глаз?

– Я заберу тебя с собой.

Этот тон…

– Тогда мы оба погибнем.

– Похоже, тебе не так уж сложно стать моей погибелью.

Принц смотрел на неё таким странным взглядом, словно она растворится среди звёзд, стоит ему только отвернуться. Почти благоговейно. С желанием. Девушка тяжело вздохнула и отвела взгляд. В конце концов, когда это путешествие подойдёт к концу и их миссия будет исполнена, всё это уже не будет иметь значения, не так ли?

Он был её будущим повелителем, а она – его подданной.

Насир видел, как что-то в ней изменилось – внезапная настороженность, замутнившая блеск в её глазах. Он не понимал, что сделал не так на этот раз.

– Мы почти на месте, – сказал принц, потому что не знал, что ещё сказать, и начал подниматься по лестнице, спиралью обвивающей заброшенный минарет. Он забыл о своей ноге, пока та не начала пульсировать болью уже на второй крыше. Но Насир не собирался уступать, словно дряхлый старик, просто потому, что какой-то ифрит настиг его на Шарре.

В отличие от пяти халифатов, в Крепости Султана не было королевского минарета, полного волшебства, а только бесконечное море шпилей, устремлённых в небо, тянущихся к чему-то, чего невозможно достичь. Вершина этого минарета была самой высокой точкой, откуда открывался вид на дворец и его окрестности. Поистине захватывающее зрелище, особенно когда луна сияла ярко, как сейчас.

Он часто приходил сюда раньше, со свежим ожогом на спине и кровью на прикушенном языке. Когда его мать плакала, а отец сжимал кочергу, глядя на него серыми глазами, слишком древними для смертного. Насир приходил сюда ещё прежде, вместе с человеком, которого называл Бабой и который держал его за руку и смотрел на него с гордостью. В то время принц знал, что такое любовь. Он всё ещё помнил то чувство, наполнявшее грудь до краёв.