Девочка, слишком миниатюрная для своих четырнадцати лет, замерла на пороге. Платок соскользнул с её тёмных волос. Она была хрупкой, вся в веснушках. В нежном взгляде карих глаз застыло недоверие. Эти черты Зафира могла бы нарисовать даже вслепую.

Лана.

Зафира устремилась к сестре, выронив лук и колчан на полированные камни пола, и крепко обняла сестру, со всхлипом уткнулась носом в её волосы.

– Ya, милая.

Лана смеялась, хотя по её щекам струились слёзы. Зафира отёрла слезинки кончиками пальцев, коснулась губами лба сестры.

– Что ты здесь делаешь?

– Жду тебя, – ответила Лана, робко улыбнувшись, поскольку остальные продолжали смотреть на них. – Я так по тебе скучала, Okhti. Мне было так одиноко.

– Врушка, – поддразнила Зафира. Как же она была счастлива видеть сестру! – Я оставила тебя в добрых руках. У тебя были Ясмин и Миск, а Умми наверняка находила тебе занятия. Это мне бы…

Зафира осеклась, когда Лана побледнела. Чуть отстранившись, она посмотрела на сестру, чувствуя, как всё внутри сжалось от ужаса. Лану тяготило бремя, с которым было трудно мириться.

– Что такое? Что случилось, Лана?

– Умми, – ответила девочка чуть слышно. – Она умерла. Умерла в тот день, когда вы отбыли.

Насир не слышал, что сказала её сестра, но когда Зафира упала на колени и джамбия в ножнах на её поясе ударилась об пол – это сказало о многом. «Иди же к ней, дурак». Но ступни словно пустили корни, намертво приковав его к полу, а ящик в руках готов был треснуть – так крепко сжимал его принц. Айя судорожно вздохнула. Если в этих стенах станет ещё больше печали, они рухнут.

Кифа нарушила тишину – устремилась вперёд, и Насиру стало ещё гаже на душе.

– Зафира…

– Как? – прошептала она, потянув за платок на шее, словно тот был петлёй.

Глаза её сестры расширились от страха и боли.

– Лана, – процедила Зафира, вскинув голову, и Насир поразился её гневу. – Как?

– Okhti, – прошептала Лана. Её взгляд метался между Насиром, Кифой и Айей. – Не здесь…

– Расскажи мне.

Нет, это был не гнев – Насир понял. Зафира пыталась удержать себя в руках, когда что-то внутри неё рассыпалось на части. Она держала спину прямой, но принц заметил, как дрожали её плечи, с каждым ударом сердца – всё сильнее. Он хотел сократить расстояние между ними, коснуться её плеч, чтобы те не были так напряжены. Ведь это обычно делают, чтобы успокоить, да?

Насир крепче сжал ящик. Откуда ему было знать – обычно он наносил смертельный удар и скрывался, не дожидаясь последствий. Альтаир бы знал, что надлежит сказать и сделать, как помочь девушке снова почувствовать себя живой.

– Помнишь, как вернулся Арз? – спросила Лана. Как и у Зафиры, у неё были тонкие черты, но лицо Охотницы было более бледным и казалось холоднее, резче. Черты девочки, напротив, выглядели теплее, и бронзовый блеск её волос подчёркивал это. – Сразу после того, как вы с Дином отбыли.

Насир стиснул зубы при упоминании Дина. Плечи Зафиры опали ещё сильнее.

– Солдаты в чёрных с серебром одеждах наводнили улицы. На них были… маски. Люди замирали, бросали все свои дела. Они не могли дышать – падали прямо посреди улицы и задыхались, словно лёгкие вдруг отказывали им. Я слышала это. Видела. – Взгляд Ланы метнулся к Айе и вернулся к Зафире.

Насиру показалось, что его собственные лёгкие отказывали ему, когда он собрал смысл слов девочки воедино.

– Как такое возможно? – выдохнула Кифа.

– Ядовитый дым, – проговорила Лана резко. – Он уничтожил целое селение. Я видела, как умирали люди.

Никогда прежде Насир не был себе настолько отвратителен, как в этот самый миг. Пусть он не имел никакого отношения к этому яду, к газам, которые собрали в Сарасине, его трусость была всему виной. Он не сумел противостоять отцу.