Железные правила вытекали из предписаний как воспитывать детей, которым научили моего отца в 40-ые годы, и не принимались во внимание происшедшие глубокие изменения и молодежное движение 1968 года, в которых я приняла участие лишь свои рождением.

Тогда, несмотря ни на что, социальный переворот 70-ых годов будто бы никоим образом не коснулся нашей действительности.

У нас все виделось черным или белым, правильным или неправильным, разрешенным или запрещенным, не было места оттенкам, отступлениям от правил, серединным путям.

Образцы и стили жизни, которых придерживались, были, по моему мнению, одряхлевшими пережитками прошлого.

Для меня черное и белое были всего лишь концами многокрасочного разнообразия расцветок, и все же наставлениям надо было повиноваться, не возражая и не противясь.

От выбора школы до выбора друзей, до расписаний, до того, куда можно пойти, до того, как одеваться, до видов спорта, все эти решения отвечали мнениям, склонностям и вкусам не моим, нет, они даже близко не напоминали о моих устремлениях: это было все то, к чему тяготел мой отец.

После тщательного отбора он выносил решение с кем мне можно встречаться, отбор предварялся первоначальным собеседованием-представлением, которое должны были проходить избранные.

Я часто спрашивала себя, каков же мой путь, что же на самом деле важно, каковы мои истинные желания и цели, и зачастую мои ответы в корне разнились от ответов, навязанных мне родителями, которые несомненно делали для моего же блага и чтобы как можно полнее сформировать мою личность, но отражали во мне всего лишь мечты: их мечты.

Я покорно шла в «указанном направлении», и часто оказывалось, что я играю роль, которая несомненно нравилась окружающим, но мне нет, я ощущала, что зарождаются во мне и растут желания, которые не отвечают играемой роли и о которых я никогда не смогла бы поведать, потому что знала, что их воспримут с большой неприязнью: меня влекла свобода и независимость, путешествия и дальние страны.

Я почти всегда старалась запереть эти желания и мечты под ключ, как в ящик, навесить большой замок там в моей душе, в моем сердце, которое учащенно билось, когда я воображала свои настоящие желания, но они считались слишком беззастенчивыми или неуместными.

Я часто душила свои мечты путешествовать, жить за границей, оторваться от семьи и обустроиться жить одной, и так, я хорошенько обуздала их и спрятала; мне не слышно было как из того ящика доносятся крики, я не ощущала боли из-за сожаления от отказа.

Я гордилась, что отыскала укромное место, я затаилась в той темноте, у меня не было возможности отдать себе отчет осознанно.

Я не хотела, чтобы мои истинные влечения вылезли наружу, не хотела даже, чтобы они существовали, так как от них у меня будут одни неприятности, если о них узнают; они не только доставили бы разочарование, но и, в любом случае, жизнь у них оказалась бы нелегкой, и их подавили бы в зародыше.

Мой папа, адвокат, был уверен, что я пойду по его стопам.

Так я прожила большую часть своего подросткового возраста, не особо страдая, я блестяще преодолевала затруднения, благодаря своему секретному приему, то есть душила и скрывала свои всамделишные желания и старалась угодить окружающим.

Но пришел день, когда один из многочисленных ящиков чуток переполнился, тогда для большей уверенности и не без труда я попробовала навесить еще один замок.

Ящик неожиданно треснул, выдвинулся, я услышала стенания, плачь, всхлипывания, как будто какая-то девочка просит помощи, умоляет выпустить, позволить быть самой собой.

Тот ящик я снова с трудом закрыла, еще раз.