Не знаю, насколько это верно, но ходил слушок, что Хозяин лично уговаривал Чкалова заменить Ежова, якобы даже уговорил его. Разговор этот якобы имел место в тридцать восьмом, на первой сессии Верховного Совета СССР. Но Чкалов, опять же якобы, «подписался на это дело» лишь под тем «соусом», что Хозяин позволит ему завершить испытание новой машины конструктора Поликарпова, кажется, «И-180». По этим же слухам, окончательный разговор был перенесён на декабрь. Эти же слухи «отрядили» в не назначенные замы ещё не назначенного наркома товарищей Берию и Меркулова.

Не знаю, насколько всё это соответствует действительности. Хотя, если сопоставить даты и факты, вряд ли так оно и было. Ну, посудите сами. Чкалов погиб 15 декабря: уже можно было бы и составить разговор, хотя испытания самолёта были ещё далеки от завершения. Меня действительно назначили в замы, но не к Чкалову, а к Ежову! И не просто в замы – в первые замы, с явным прицелом на кресло «самого».

Идём дальше. Как я слышал от Хрущёва, хотя тот и соврёт – недорого возьмёт, якобы в присутствии их обоих с Ежовым Хозяин предложил дать Николаю Ивановичу заместителя. Так сказать, слегка «разгрузить» его, а заодно и «укрепить руководство». Ежов якобы попросил в замы Маленкова. Хозяин согласился с тем, что Маленков – достойная кандидатура, но таковой он является и на той должности, которую он занимает сейчас: Георгий тогда «сидел на кадрах». И тогда Хозяин, опять же якобы, предложил Берию, на что Ежов ответил дословно: «Берия может быть не только замом, но и наркомом».

Так оно было или нет, но 22 августа 1938 года товарищ Берия, Лаврентий Павлович, был назначен первым заместителем наркома внутренних дел СССР. Я ещё не знал, что этим назначением заканчивается моя биография партийного работника, но она заканчивалась. Позади остался большой кусок жизни: целых семь лет, с октября тридцать первого по август тридцать восьмого. К сожалению, моего согласия на то, что чтобы он «остался позади», и не требовалось: «Партия сказала: «Надо!». Конечно, меня уведомили о принятом решении – а Хозяин даже утешил, но мои доводы «в пользу снятия своей кандидатуры» так и остались неуслышанными. Тем более что и «баллотировался» я «на безальтернативной основе».

Потом уже Хрущёв рассказывал мне, что панегирик Ежова в мой адрес Хозяин расценил как согласие, и тут же продиктовал Молотову проект указа. Классическое «без меня меня женили». При таком раскладе все мои доводы «против» было классическим же «гласом вопиющего в пустыне».

Ни настроем, ни настроением моим никто и не думал интересоваться. А ведь у меня не было ни первого, ни второго! Ну, вот, не лежала у меня душа к НКВД! Нет, не подумайте чего: я обеими руками – за карающий меч! Но только в смысле одобрения, а не хватания и размахивания им! По линии «практической работы» пусть это были бы другие руки.

А тут ещё – Никита со своими поздравлениями! И, вроде бы, поздравлял он меня от души, а складывалось такое впечатление, что подначивал. Радовался, гад, что не его «подставили»! Хотя, если бы глаз Хозяина упал на него, ох, Никитка и натворил бы дел! В известном смысле они с Ежовым – два сапога: по части усердия не по разуму! Но Николай Иванович хоть задумывался «над вопросом», а Никитка рубил бы головы, пока меч не затупится! Хотя, почему это я – в сослагательном наклонении?! Он и нарубил их в бытность, как в Москве, так и на Украине! Сейчас, небось, подчищает за собой следы – тот ещё гусь!

И я не выдержал:

– Чего, – говорю, – скалишься? С чем меня поздравлять? С тем, что из огня, да в полымя?! Сам, небось, не рвёшься на горящее место?! Потому что это не «горящая» путёвка в санаторий! Потому что горит здесь не только под креслом, но и под ногами! Так, что лучше помалкивай, налегай на водку и радуйся, что чаша сия – лучше той, которая тебя миновала!