После того как мы с отцом вытащили его, он долго отряхивался от песка, загаженного дворовыми собаками и кошками. Отец пытался помочь. Когда с этим было покончено, мы отправились домой.

Впереди шел я с ключом наготове (свои ключи они, разумеется, не взяли).

За мной брели, спотыкаясь обо все неровности дороги, отец и Стоян и дружно ругали меня всякими нехорошими словами. И пахло от них как от деда Хомы – чем-то хмельным и медовым.

И я шел и думал, что надо бы с утра пораньше сбегать за квасом. Вот только знать бы, куда Стоян сунул деньги.

Все!

Стихи Ольги Стрижковой.

– Ты что Левке собираешься подарить? – спросил Боб.

– Не знаю.

– Давай на мяч скинемся?

– Это по сколько выходит?

– Если Митроху уговорим – будет по тридцатнику…

– Ладно. Покупать вместе пойдем?

– Ну, да! Дождешься тебя с твоими сольфеджиями. Сам куплю.

На том и решили.

Разговор был недели за две до Левкиного дня рождения. Я сразу же у отца взял деньги и обрадовался тому, что он не стал мне десятки отсчитывать, а дал одну бумажку в пятьдесят рублей. Значит можно будет и без Митрохи обойтись.

В этом году Левка решил пригласить к себе чуть ли не половину класса и даже знакомых по даче девчонок.

–А что, – объяснил Левка, – батя сказал "гуляй на родительскую деньгу, пока молодой, пока паспорт не получил, а на следующий год курьером тебя пристрою, и на свои тусовки сам будешь зарабатывать".

– Между прочим, первыми мы с Митрохой паспорта получим, а ты еще в "детках" целую четверть проходишь, – отреагировал на его заявление Борька.

–Дались вам эти паспорта, – сказал я. – Этих заработков курьерских хватит разве что на пару заходов в Му-Му, а других выгод я, например, не вижу.

–Не видишь, потому что получишь его последним. А я так жду не дождусь, потому что с паспортом меня уже не повезут как багаж по доверенности. Будьте добры, вначале спросить меня, хочу ли я ехать, и без этого документа шиш ты билет на меня купишь, – распалился Боб.

В прошлом году он со старшей сестрой ездил к тетке, и родители оформляли Катерине доверенность, чтобы она имела право брать с собой в поездку брата. Борьку тогда это здорово задело. Он даже ехать не хотел, хотя тетка его в Пскове живет и пообещала свозить их в Михайловское. Тогда ведь двухсотлетний юбилей Пушкина отмечали. А теткин друг по студенческим годам в Питере теперь был директором музея в Тригорском. Он сам показал им и усадьбу, и Святогорский монастырь, и парк. И книгу свою подарил – "Золотая точка России". Жаль только, что когда наша русичка взяла Борьку в заложники и хотела заставить его во всех седьмых подробно рассказывать о празднике в Пушгорах, Катерина принесла эту книгу в жертву школе. Зато Боб был спасен.

День рождения приходился на понедельник, а в воскресенье отец посмотрел на меня как-то особенно пристально и заявил:

–Завтра пострижешься. Совсем на девчонку стал похож. И, пожалуйста, безо всяких крысиных хвостиков сзади. Коротко.

– Не буду я коротко! Я же не первоклассник!

–Пострижешься, как я сказал, – резко оборвал отец разговор и отправился к себе в кабинет. Тут-то я и вспомнил наш вчерашний базар о паспортах, и признался самому себе, что Борька, возможно, был прав. Если бы у меня в кармане был такой документ, папа не позволил бы себе обращаться со мной как с десятилетним пацаном!

О дне рождения Левки я злонамеренно отцу не напомнил. Если он забудет – его проблема. У него же профессорская память! В понедельник после уроков я забросил рюкзак к Борьке в соседний подъезд, оттуда и отправился на день рождения, минуя парикмахерскую.

У меня были длинные волосы, Левкины дачные знакомые оказались классными девчонками, к тому же его родители деликатно оставили нас одних. Всем заправляли его сестра со своим бой-фрэндом из экономического колледжа. Пили шампанское, диски были что надо, студент обучал всех танцевать хастл, но мне было как-то не по себе.