Хорошо хоть английским неплохо владела, потому и смогла устроиться, через знакомых конечно, сначала в обычную муниципальную больницу – санитаркой, – затем, чисто случайно, встретилась в баре с Арендтом, молодым хирургом, практикующим в клинике Норденшельда. Переспали, конечно. Потом еще пару раз встречались, хотя доктор Арендт и был женат, да и вообще не нравился Марине, даже чисто внешне, – маленький, тощий, длинноносый, с белесой, вечно растрепанной шевелюрой. Единственное, что привлекало в нем Левкину, – место работы. Клиника Норденшельда была бы для нее вариантом из волшебной сказки. Цинично – но иначе не скажешь. Впрочем, не следовало считать Марину такой уж циничной – растить одной ребенка на зарплату медсестры в России вещь тоже довольно-таки циничная, тем более что нужно было еще и помогать матери, одинокой пенсионерке, вместе с внуком Димой проживающей в коммунальной квартире на Петроградке. А зарплаты в частной клинике вполне хватило бы, чтобы забрать Димку сюда, хотя бы на лето, до школы. Да, хорошо бы было...

Марина улыбнулась. Никогда прежде не баловавшая ее судьба, похоже, решила повернуться к ней лицом. Вообще, работать здесь ей нравилось: тихо, пристойно, хоть иногда и бывали напряги, как в случае с поступившим месяц назад пациентом – русским музыкантом из Питера, земляком Марины, красивым молодым парнем. Игорю Акимцеву – так звали русского – было двадцать шесть лет, и раньше (а приехал он еще в начале лета) Марина его в городе не видала. А если б видела, то обязательно запомнила бы: Игорь был в ее вкусе – высокий мускулистый блондин с длинной вьющейся шевелюрой, небольшими усиками и бородкой, скорее даже – просто с элегантной небритостью. Иногда, оставшись в палате одна, Марина даже украдкой касалась рукою волос недвижно лежавшего пациента. Касалась – и мечтала. Ждала, когда же он наконец придет в сознание. Хотя ничего особенного, никаких таких благ для себя Марина от Акимцева не ожидала. Он ей просто нравился. Даже такой – неподвижный. Да и характер... Насколько Марина знала по рассказам того же Арендта, Акимцев вовсе не свалился в водопад по русской традиции – упившись вдрызг, нет, он заступался за девушку, местную сумасшедшую по имени Магн. Что там и как конкретно произошло, Арендт не знал – история была темная. Впрочем, Левкиной и того было достаточно, чтобы вообразить практически незнакомого ей человека рыцарем без страха и упрека, Мужчиной с большой буквы. И надо сказать, этот придуманный ею образ почти во всём соответствовал действительности.

Внизу, за окнами, послышался шум подъезжающего автомобиля. Марина выглянула в окно, – галантно открыв дверцу, водитель выпустил из машины (да, это было такси) темноволосую девушку в каком-то ужасном рубище, бледную, растрепанную и босую.

В холле раздался звонок, и Марина, сама не зная еще почему, поспешила туда, на ходу привычно оглядывая себя в зеркале. Стройная голубоглазая шатенка, длинноногая, в светло-зеленом фирменном халате... Этот халат, доходящий лишь до половины бедер, был очень к лицу Марине, и она это знала.

– Что случилось? – спросила она охранника Макса. Макс, широкоплечий крепыш в строгом черном костюме с галстуком, был человеком приличным, обожал собственную жену и не лез, как прочие мужики, с разными глупостями. За эти качества женский персонал клиники Макса очень уважал, ну и, конечно, почти все женщины его хотели. А как же без этого?

– Вот эта девушка, – Макс кивнул на босоногую, – говорит, что она родственница нашего пациента из реанимации, того русского.

– Вы тоже русская? – спросила Левкина, но не получила вразумительного ответа.