Нагнали...

– Что ж вы сразу стрелы пускать начали? – укоризненно покачал головой Хельги. – Сначала б разузнали, кто в хижине.

– Да мы и хижины-то вашей не видели, – усмехнулся Снорри. – Думали – берлога. А вообще – кто бы говорил? Ты ведь сам, Хельги-ярл, не очень-то со мной разговаривал, сразу ка-ак махнул копьем, я еле увернулся!

Радимир громко захохотал. Рассмеялся и Хельги. И в самом деле: с чего б это он вздумал учить Снорри выдержке? Сам-то ведь тоже хорош... Эх, куда ж девалась его хваленая рассудительность? Его рассудительность? Его? Да нет. Нет же! Не его... А Того... Того, кто посещает его мозг в самые опасные моменты. И тогда Хельги – обычный молодой парень – вдруг становится необычайно прозорливым, выдержанным, умным. Впрочем, он и так, сам по себе, далеко не глуп. Например, быстро догадался, что Тот помогает ему, Хельги, а вовсе не вредит. Привык даже. Интересно вот только, кто этот Тот? И... и не почудилось ли всё это? Ведь уже давно, пожалуй года три со времен последнего открытого столкновения со Скъольдом, не чувствовал Хельги-ярл ничего необычного. И даже как-то не по себе становилось первое время. А потом привык и вот уже засомневался даже – а было ли что?

– Если выйдем завтра с утра, думаю, к вечеру будем у Рекина, – задумчиво произнесла Сельма. Снорри тут же перебил ее:

– А зачем нам сворачивать к Рекину? Лучше уж ехать сразу до Бильрест-фьорда.

– Мы так и хотели, – кивнул Хельги. – Как твоя рука?

– Горит, словно в огне! – приподнявшись на ложе, захохотал юноша. – Хороший удар, ярл! Боюсь, он будет стоить тебе не один бочонок пива.

– Для тебя, Снорри, у нас в Снольди-Хольме всегда найдется доброе пиво, – торжественно пообещал ярл. – Как и для твоих друзей.

К утру распогодилось. Засияло солнце, растапливая снега, зазвенела капель с крыши, а над деревьями, над проталинами на полянах закружили, галдя, черные тучи грачей. В страну Нордвегр, от Вика до Халогаланда и Трендалага, приходила весна.

– Но они могут заехать к Рекину и дальше плыть морем?

– А что, у Рекина есть лишние лодки? Да и не рискнут они.

– А если Хельги почует неладное? У него же, говорят, нюх на это дело. Недаром кое-кто зовет его Вещим.

– И кто же этот «кое-кто»? Не старый ли и хромой Сердар, давно выживший из ума?

– Но хватит ли у нас воинов для засады?

– Их всего семь человек, Лейв. Сам ярл – недоносок Хельги, – его жена и пятеро старых слуг, из которых самый ловкий – рыжий бездельник Гирд.

– Но... успеем ли мы?

– Успеете, если не будешь слишком долго со мной препираться. Тебе нужно серебро или нет?

– Да нужно, дядько Скъольд... Только вот...

– Что «вот»?

– Только вот хотелось бы побольше.

– А ты, я смотрю, жадноват, Лейв Копытная Лужа. Я ж и так даю целых пять монет. Куда тебе больше?

– А остальным?

– Остальные – мое дело. Самое главное – ты, Лейв! Кроме тебя, известного своим умом да силой, никому из моих не потянуть такого важного дела. Ну, сам посуди, неужто я могу доверить его своим глупым слугам?

– Да, оно, конечно, ум у меня есть... но серебра следовало бы прибавить.

– Ну, хорошо. Шесть монет.

– Вот, другое дело!

– Но – после.

– А...

– А сейчас иди-ка на конюшню, Лейв, да бери лошадей. Людишек я подошлю, да и в путь. До вечера-то едва управитесь.

Когда Лейв вышел, Скъольд Альвсен кликнул жену, старую Смельди Грачиху, известную своей скупостью далеко за пределами Бильрест-фьорда. Впрочем, и сам Скъольд отнюдь не отличался щедростью, за что и был прозван по-простому – Жадина. Та еще была эта семейка, претендовавшая на власть в Бильрест-фьорде. Правда, три года назад молодой ярл прижал им хвосты, да, видно, не надолго.