– Эксперимент? Ну-у, если для дела…

– Именно для дела, – заверила его Даша.

– Лишь бы не пропасть на неведомых дорожках в стране невиданных зверей, – усмехнулся Илья.

– Не пропадёшь. А если всё-таки… верну, даже не сомневайся, я же волшебница, – с трудом сохраняя серьёзное лицо, сказала девушка.

– Ну, тогда я спокоен, говори условия.

– Условия несложные. Илья, погляди на свою жизнь как бы со стороны, просто как свидетель или наблюдатель, вглядись в каждый жизненный сюжет и увидь там свою роль, просмотри свои мысли, чувства, желания… Что ты о них сможешь сказать, что ощутишь там?

– Всю жизнь, что ли смотреть? Прямо сейчас? Даша, так и до зимы можно просидеть.

– Нет, до зимы не надо, а то замёрзнем, – блеснули смешинки в глазах Даши, – всё куда проще.

В ожидании продолжения Илья неотрывно глядел на девушку.

– Возьми хотя бы сегодняшний день, разбей его на самые важные фрагменты и переживи в ощущениях со всеми контрастами, – уже серьёзно сориентировала его Дарья.

– Хм… не совсем тема вырисовывается, но ладно, поломаем мозги, – не стал спорить Вересов, углубляясь в свои воспоминания.

Мысли унесли его к началу рабочего дня, и он попытался выделить самые заметные картины своей дневной жизни.

Самыми переживаемыми за весь день оказались – встреча с Полонской и позже телефонный разговор с Ритой и Катюшей.

В сюжете с Викторией ему довелось пережить двойственные ощущения, на Илью вновь нахлынул огонь её неистовой страсти, он казался обжигающим и в то же время каким-то душным, навязчивым, он будто вязал его чувства, его волю и не давал им свободы. Илья чувствовал себя пленником, потерявшим рассудок, пока не сказал – нет. Затем он примерил на себя гнев Викиной обиды, это ощущение уже сжимало, холодило его сердце, сдавливало своей колючей хваткой. А после разговора с родными, особенно с Катюшей, от сердца как-то отлегло, стало теплей и светлей внутри.

Разница просто поразила Вересова, он словно вновь побывал в недавней реальности. Скоротечный обмен взглядами с наблюдавшей за ними Полонской тоже зацепил его, видимо, в эти секунды женщина поливала его не самыми цензурными выражениями. Ну, а ощущения на набережной и вспоминать не пришлось, они были свежи в его памяти.

– Да уж, поучительный экскурс в себя, да, – произнёс Вересов, встряхиваясь от пережитых ощущений. – Но в чём мораль, Даша?

– А ты ещё не понял?

– Не совсем, подтолкни неуча.

– Хорошо, мой добрый шутник… представь, что в каждом из этих эпизодов на центральном месте был ты, события вращались вокруг тебя, и невольно вовлекали в свою игру. В одной сценке ты соглашался на какую-то роль, она захватывала твои мысли, чувства, порождала определённые переживания, а потом обстоятельства менялись, и ты принимал другие правила игры. Вижу, ты и сам это прочувствовал… Правда?

– Угу, всё как в жизни…

– Так вот, остаётся понять, кто играл все эти роли, кто переживал их в себе. Роли разные, а исполнитель-то один. Это всё равно, что глядеть на своё отражение в зеркале, оно может улыбнуться тебе, а может и язык показать или противную гримасу скорчить. Кто же там настоящий? Кто ты настоящий? Почувствуй себя.

– Подожди, подожди, Даша… кажется, что-то проблеснуло… нужно, как бы раздеться, снять с себя все «ролевые одежды» и увидеть себя совершенно голеньким, без всяких прикрас и налётов. Так ведь?

– Уже теплее, – радостью осветились её глаза. – А хочешь почувствовать себя?

– Конечно, хочу! Ещё спрашиваешь.

Даша сжала своими тонкими пальцами руку Ильи и глубоко вздохнула.

Вересов ощутил, как по его руке потекло приятное тепло, всё выше и выше прямо к сердцу и сердце буквально воспламенилось, запульсировало жизнью. Ему стало так хорошо!