В летнем сосновом лесу рано светало и поздно темнело, по вечерам подолгу сидели у костра в окружении мошкары, которую пытались разгонять тлеющими смолистыми веткам. Руководитель практики, немолодой уже преподаватель, знал множество страшных и смешных историй, которые рассказывал артистично, но без заискивания. Рассказывал про довоенное устройство приисков, про жизнь горняков при шахтах, про Уральские горы и их таинственную мифологию.

Сам он был родом с Мариинского прииска, который в советское время переименовали в Малышевский. Ещё до революции старатели искали там изумруды, называли их, впрочем, обидно -«худоватыми аквамаринами». Потом, впрочем, узнали настоящую цену, стали копать, искать, а в 20-е годы стали рыть промышленные шахты и добывать драгоценный камень уже килограммами. Сам он ещё помнил, как в двадцать четвёртом году извлекли «Скутинский» клад. Рассказывали в посёлке, как под покровом ночи его будто бы целиком увезли в Москву в секретном вагоне.

Изумруды как бы растут из гнезда, называется такое сооружение неромантично – щёткой, камень в ней мелкий, но встречаются отдельные экземпляры, трудно представить – до полу килограмма весом. Чтобы добраться до «кладов», горняки спускаются на 300 метров под землю, взрывают и разбивают на куски гранит и тоннами выбрасывают его на поверхность. Есть фабрика специальная, на которой эти куски ещё мельче дробят в поисках камней, а потом их попросту выбрасывают, как «пустую» породу. Чтобы не скапливались отвалы, разбирают их и отдают, кому понадобится, как щебень. Вот как раз здесь неподалеку есть железнодорожная ветка, вот, стало быть, насыпь её той самой «малышевской» щебенкой и отсыпают. Люди, однако, говорят, что если хорошо поискать, то можно изумрудной крошки насобирать и девчонкам сережки сделать. Только, как руководитель, я не разрешаю.

Когда герой наш об этом услышал, решил, что во чтобы-то ни стало, крошек этих добудет и девушке свой серёжки сделает. На следующий день с напарником своим сговорился и вместо положенной ямы гранатовой, двинули они в сторону, где паровозы свистели, мимо проползая. Там дорога изгибалась, поезда, и без того редкие, не спеша проходили опасный участок. Действительно, насыпь была новой, подобраться к ней можно было незаметно, кусты подходили совсем близко. Парни выбрали подходящий участок, где спрятаться было легко, и начали насыпь разбирать. Перебирали щебень слева и проверенный сбрасывали его направо, хорошо приспособились, быстро пошла работа. К полудню на солнце стало жарко, приятели ушли в тень, на траве полежали, порассуждали, стоит продолжать поиски или нет. Потому что никаких следов изумрудов, понятное дело, они не обнаружили. Решили вернуться в лагерь, а к вечеру ещё раз сходить к насыпи. Студенты как раз все на обед вернулись, чертежи свои сдали, находки показали, а им показать было ничего, сказали, что начали карту составлять, но не закончили.

Когда после обеда все разбрелись по своим делам, друзья тихо ушли из лагеря и решили через железную дорогу перебраться, чтобы с другой стороны насыпи поискать. Однако, не получилось: железная дорога охранялась, недалеко была станция и в определённое время по рельсам не ходили поезда, а ходили по шпалам патрули. Заметив людей в форме, быстро к ним приближавшихся, парни скатились обратно в кусты и убежали. Никто за ними не гнался, да, скорее всего, никто их и не заметил. Они отбежали подальше, сели на поваленное дерево и стали думать. Следующий день был у практикантов последним, должны были все закончить к обеду, собрать палатки, упаковать рюкзаки и все вместе идти на станцию, чтобы вернуться на поезде в город. Но изумруды все же хотелось найти.