Магистр замолчал, молчал и я – согласно «Правилам…» спрашивать можно было только после слова «Ясно?». Вопросов у меня была просто куча: из реальных, например, – «как мерить успешность?», а из «не по делу» лидировал на данный момент – «какого хрена тут творится?!». Хотя последний я, кажется, понимал: девушка, равнодушно смотрящая куда-то вверх без всяких признаков сознания, служила чем-то вроде… преобразователя, что ли? Вопрос – зачем через неё в деревья вкачивать столько мощности ежесекундно… хотя – водопровод и прочие… растительные фокусы наверняка «стоят» куда больше, чем способно дать обычное дерево… Кстати, хорошее объяснение, почему слишком самостоятельные «бонсаи» не светились – иной тип… хм… «маны»? А (как Тирк там сказал?) <термин> на камне вроде как друид, получается? Интересно девки пляшут… валяются. И куда больше напоминает пресловутую магию, а не технологию. Получается, продажа пластинок со «значками» – всё-таки торговля амулетами? А косвенно упомянутый в «Правилах…» ранг окончания обучения – это способность из неструктурированной зелени создавать значки? Как всё складно получается! Вот тебе и «бункер с древними технологиями»! Выходит, я почти угадал?

– Характеристика успешности процесса… – магистр подумал, что-то для себя решил, – это яркость свечения камня под <термин> в дневное время. Чем ярче и ровнее – тем успешнее. Ясно?

Моя тщательно выстроенная теория громко хрупнула и осыпалась виртуальными осколками мне под ноги, разбитая одним предложением. Первичными получателями энергии были эти заросли вокруг и над головой! Настоящая солнечная батарея! Причём именно солнечная – недаром время суток упоминается! Дерево даёт силу, та неведомым образом трансформируется внутри живого переходника и питает все системы Башни! Поправка – переходник не один, об этом Тирк заявил почти прямым тестом.

– Ясно, – ответил я и поспешил уточнить важную информацию, припомнив обслуживание тюрьмы: – Вопрос: каких самостоятельных действий можно ожидать от <термин>?

– Никаких, – отмахнулся магистр, но через несколько секунд неохотно пояснил: – Её разум был повреждён… до утраты самой себя. Специально. Ещё вопросы?

– Смогу задать их после чтения «Правил…» для этой ступени?

– Верный подход. Сможешь. Приступай, ученик.

Тирк, как это было принято в Башне, развернулся на каблуках и, не прощаясь, ушёл в сторону подъёмника. Я же, выполняя прямое указание, склонился над женским телом в растительном (какая грустная ирония) состоянии. От моей новой «работы» пахло деревом, листвой, и пробивались нотки грязного тела и естественных испражнений: кто бы ни ухаживал за переходником вместо меня – это явно можно было сделать лучше.

Честно сказать, меня к концу разговора слегка трясло – надеюсь, это было не очень заметно со стороны. Я уже успел убедить себя, что пакость, в которой я участвовал, была подсунута мне как испытание… разовое. Но нет.

Откинув длинные спутанные светлые волосы со лба девушки, я сразу заметил характерные шрамы. Пусть я о таком только читал, и то мельком, нужный термин на русском мгновенно всплыл в моей памяти: лоботомия. Они повредили ей лобные доли головного мозга – те, что отвечают за мотивацию действий и личность. Это был необратимый процесс. До того я думал, что хуже, чем «съедение» растениями, мне тут ничего не увидеть, но сейчас мой собственный разум был, как никогда, близок к тому, чтобы впасть в истерику: кто-то проделал… такое… непоправимое… над молодой женщиной и продолжает её использовать! И я теперь – главное звено в обслуживании этого процесса… техподдержка, так сказать.