– Не знаю. Ищи свои блоки на свалке, – не глядя на меня, сердито ответил тот. Что-то настораживало. Чувствовалась какая-то неискренность в ответах земляка.

– Вам запрещен проход на территорию предприятия, – остановили меня на проходной, даже не глянув в мой пропуск.

– Почему?

– Не знаем. Идите к руководству.

Вернулся к Фурниченко.

– Слушай, приходи завтра. Сегодня ничего не выйдет, – снова удивил земляк.

Вечером связался с Дудеевым по телефону.

– Какие трещины? – возмущался Саша, – Я сам отбирал все блоки. Никаких трещин не было.

На следующий день Фурниченко провел через проходную, но со мной почему-то не пошел. Облазив всю свалку, не обнаружил ни одного нашего блока. Зашел в цех к знакомому мастеру. И от него узнал, что лишь вчера они допилили наш последний блок.

– Что я каиндинский гранит не знаю, – ответил мастер, когда сказал ему, что этого не может быть, – Сходи на склад готовой продукции. Там тебе подтвердят, – предложил он.

На складе не только подтвердили слова мастера, но и показали ящики с плиткой. С большим трудом уговорил их дать мне хоть одну плитку. Целиком ее было не вынести с завода, а потому вернулся в цех, где плитку распилили пополам.

Фурниченко на работе уже не застал. Его сотрудники сказали, что тот срочно взял отгул. А потому сразу направился к Михайлову.

Выслушав претензии Михайлова к нам, как к поставщикам, сообщил ему все, что удалось узнать в цеху и на складе, и потребовал предъявить забракованные блоки, которых не оказалось даже на свалке.

– Кто вас пропустил на территорию завода?! Что за самодеятельное расследование?! – неожиданно возмутился замдиректора, но отрицать очевидное не стал, – Подождите меня в коридоре. Я переговорю с директором, – попросил он.

“И здесь воры и мошенники”, – возмущался, сидя у двери кабинета в бесконечной очереди посетителей.

– Пойдем к директору, – вскоре пригласил Михайлов.

Директор завода Ткач живо напомнил мне одного из “братков”, приходивших к Магомеду за коврами. Он был в пиджаке канареечного цвета, сшитом на заказ, и специфических “кавказских” брюках. Не хватало лишь массивной золотой цепи на шее, да пальцев веером.

– А кто вас пропустил на завод? – спросил Ткач вместо приветствия.

– У меня спецпропуск на режимные объекты, а у вас всего лишь заурядный заводик, – соврал ему.

– Да это Фурниченко, скорее всего, удружил. Он к нему неравнодушен, – пояснил вдруг Михайлов.

– С чего бы это? – посмотрел на меня Ткач. Я лишь неопределенно пожал плечами, – Ну, я ему врежу, – раздраженно бросил директор. Неожиданно он поднялся из-за стола и расплылся в улыбке, – Милости прошу, господа. Проходите, пожалуйста.

Я оглянулся. В кабинет без стука вплывали два натуральных “братка”, выглядевших как двойняшки в своих малиновых пиджаках и золотых побрякушках. Один из них с распушенной веером рукой двинулся к Ткачу, другой остался на месте.

– Где шили? – с завистью оглядывал пиджак клиента директор завода, – Класс, – восторгался он, – Выйдите, я вас приглашу, – буркнул он Михайлову, и мы как нашкодившие школьники бодро выскочили из кабинета директора, осчастливленного визитом знатных гостей.

Нас пригласили лишь через час.

– Слушай, а что мы с ним возимся? – не обращая на меня внимания, спросил Ткач Михайлова, – Он нам нужен? Что, мы сами не достанем такой гранит?

– Что мы сами сейчас достанем, – ответил Михайлов, – А гранит неплохой и цена нормальная. И мрамор у них хороший, – похвалил он.

– Считаешь, есть смысл? – спросил Ткач. Михайлов кивнул, – А сколько вы сможете поставлять в месяц, – обратился он, наконец, ко мне.

– Гранита по двести кубов, мрамора по сто, – ответил ему, – Но теперь только по предоплате, – выдвинул ему наши условия.