– И ты, Сережа, веришь в эту галиматью? – спросил его.

– Напрасно ты так к этому относишься, – вполне серьезно продолжил Гарбузов, – Мне самому все это сперва показалось галиматьей… А присмотрелся, слишком много совпадений… Взять, того же Пискунова… Да он не может ни рваться к власти. Для нас, Раков, это самая сильная страсть… Единственное, что плохо, большинство Раков патологически плохие управленцы.

– Думаю, не только Раки, Сережа.

– Согласен… Но гороскопы, Толя, это вековые наблюдения… А со статистикой не поспоришь… По себе чувствую. Помнишь, как с Чебурашкой за должность сражался? Топил его по-черному. И ведь понимал, не нужна она мне. Не справлюсь… Но Рак есть Рак. Зависть и ослиное упрямство сделали свое дело… Хорошо, не вышло. Плюнул, ушел с предприятия. И опять все то же: что ни создам, все проваливаю… Вот в шоферах оказался на месте. Но за тобой, Толя, наблюдал с интересом… И сейчас наблюдаю… Черная зависть… Рак все-таки, – улыбнулся, наконец, Гарбузов…

В обед услышанным от Гарбузова поделился с дочерью, которая чуть ни ежедневно следила за гороскопами и даже зачитывала что-то из газет. Я слушал ее прогнозы о небывалом финансовом успехе, который, якобы, ждет меня в ближайшее время, и смеялся.

– Вот, папа, ты не веришь, поэтому и не сбывается, – убеждала дочь.

– Но ты же веришь, а у тебя тоже не сбывается, – оппонировал ей.

– Значит, недостаточно верю, – оправдывалась Светланка, и продолжала надеяться…

Выслушав меня, дочь ничуть не удивилась:

– Да я это давно знаю. Мы даже с Котельниковым обсуждали, что слишком много у нас Раковых… Туго тебе придется, товарищ директор.

– Ничего, как-нибудь справлюсь, – рассмеялся я.

– Как знать… Не хотела тебе говорить, но, – посмотрела на меня дочь, – Целый заговор против тебя, – сказала она и замолчала.

– Да ладно, Светик, придумаешь такое, – не поверил дочери, – С чего ты взяла?

– Ежедневно слышу. Они уже открыто говорят, не стесняются.

– Кто и что говорит? – насторожился я.

– Да твой любимый Ганич, – сердито сказала дочь, – Уже с месяц всех убеждает, что ты не можешь быть директором. Слишком мягкий. Поэтому тебя Пискунов игнорирует… А вот сам Пискунов другое дело. Он сможет все организовать как надо.

– С чего он взял? Он же ничего не знает, – невольно возмутился я.

– Вот и ребята так сказали, причем все.

– Ну вот, видишь, – попробовал успокоить дочь.

– А сейчас Ганич другое придумал. Теперь он Гарбузова видит директором.

– Гарбузова?

– Сергея Ивановича… Вот это, говорит, настоящий директор.

– Да пусть говорит, – махнул я рукой.

– Да ты что, папа? – возмутилась дочь, – Емельянов уже обеими руками «за». Ты, говорит, хороший инженер, а руководитель так себе. Мы, говорит, это не раз на партсобраниях обсуждали в РКК «Энергия»… Взял ты его на свою голову, папа.

– Действительно, – возмутился я откровенной лжи сослуживца.

– Что плохо, Коробкин старший все на ус мотает… Может и Сергея Львовича убедить, – предположила дочь.

– Выбрось из головы… Сергей Львович хоть и младший, но соображает лучше брата. Он знает, кто чего стоит… Пусть говорят. Начнется работа, будет не до разговоров, – ответил ей…

Я никогда не боялся конкуренции, чувствуя себя на голову выше любого из окружавших людей. Так было в РКК «Энергия». Так было и здесь, на предприятии, которое еще только рождалось, но которое было плоть от плоти моим детищем и ничьим другим.

«Пусть говорят», – решил я и надолго забыл о мнимой проблеме…

Меж тем офис бурлил в преддверии долгожданного визита наших «специалистов» в Италию. На стене появилась большая карта Европы, у которой постоянно видел, как минимум, одного сотрудника, тщательно изучающего район Венеции. Суетился Ганич, заполняя какие-то анкеты и собирая фотографии и паспорта.