– Пожалуй, так, – согласился Коробкин, – Ну что, теперь надо срочно активизироваться… Пожалуй, можно и к строительству приступать, Анатолий Афанасьевич. Как думаете?

– Да Пискунов уже активизировался, целый источник отрыл. Чуть завод ни утопил, – и я рассказал ему об инициативе кума и ее последствиях.

– Ну, Пискунов, – возмутился Коробкин, – Мне его медвежьи услуги уже поперек горла… Надо к нему контролеров приставить… На следующей неделе привезу своего братца. Вы его подучите, Анатолий Афанасьевич, и мы его прямо в Порохово и поселим. Будут свои глаза и уши, – предложил Коробкин. Я, разумеется, согласился.

Пока разговаривали, Марина перевела документы, и мы с удовольствием прочли поздравления Пельмана и Чендерелли.

Вернувшись от Коробкина, позвонил Айдакову и сообщил нашу новость. Порадовались вместе…

Вечером позвонил Пискунов:

– Анатолий, мы ручей перекрыли. Теперь вода натекает, но понемногу. Откачиваем слабеньким насосом два раза в сутки. Петросян говорит и эту перекроем, – сообщил он.

– Вова, гони ты этого Петросяна. Пока ни подпишем договор, нечего ему там делать, – приказал куму…

С утра отправился в имущественный комитет, где получил, наконец, гигантский перечень имущества области, не состоявшего в залоге.

С неприятным чувством опасности вошел в здание «Уникомбанка», казавшееся теперь комфортабельной тюрьмой. Мысленно улыбнулся: «Выйду ли сегодня отсюда?»

Зашел к Волошину:

– Что за переполох вы вчера устроили, Анатолий Афанасьевич? – спросил тот.

– Ну, положим, не я, а ваши исполнители. Выдали на руки банковскую гарантию… Вышел от них, а тут что-то желудок прихватило… Пришел в себя, отнес документ, а они, оказывается, уже Мерзликину доложили. Тот и устроил переполох… Пришлось зайти, успокоить.

– Вы и у Мерзликина были? Что он сказал?

– Поблагодарил и все. А что они так переполошились, Игорь Григорьевич?

– А как же, Анатолий Афанасьевич. Гарантия это ценная бумага. Ее можно легко продать… Вполне могли бы сразу стать богатым человеком.

– А потом в тюрьму, – добавил я, и мы понимающе рассмеялись…

Чуть позже подозвала Любовь Николаевна:

– Ну, Анатолий Афанасьевич, вчера натерпелась страха… Вы едва ушли, смотрю, охранники забегали. Вижу, вас не выпустили из банка. Ну, думаю, влипла… Сунула документ за пожарный щит, и на рабочее место. А охрана тут как тут. Спрашивают, был у вас Зарецкий. Сказали, нет. Покрутились, ушли. Ну, а потом я часа два дежурила, где мы встретились… Я так и подумала, что вы захотите документ вернуть, – рассказала она, и мы весело рассмеялись…

Вместе с Волошиным зашли к Мерзликину. Они долго изучали объемистый перечень. Кончилось тем, что Мерзликин поручил Волошину сделать ксерокопию и представить предложения по залогу.

– Что там представлять, – ворчал Волошин, – Остались одни хлебозаводы и хладокомбинаты. А эти объекты администрация никогда в залог не даст. Вот вам и представление, Анатолий Афанасьевич.

Через неделю объявился Пискунов:

– Ну, что там, в имущественном комитете?

– Да никак с залогом не определятся, – ответил ему.

– Говорил, надо давать! – взвился кум, – Поехали, – решительно двинулся он к выходу.

– Далеко собрался? – спросил его.

– В имущественный комитет, – ответил он.

– Да туда добираться часа полтора. Как раз в обед попадем, – предупредил его.

– Я на машине. Минут за пятнадцать доедем. Заодно посмотришь мою машину.

– Видел я твой драндулет.

– Это другая. Отобрал, наконец, у председателя правления. Пусть теперь на моей поездит. Не барин… Черная «Волжанка», – похвалился кум.

– Ну, Вова, ты теперь правительственный гусь.

– А то, – гордо усмехнулся довольный кум…