Призывы одноглазого кудесника длились долго. Под грохот колотушки (или колотушек) один за другим раздавались самые причудливые напевы.

– Приди, приди, приди!.. —молил подвывая колдун.– Кэю, гэю, кэю, го! Убо-бэббо, бэо, бэо, бэо!

Духота полога после долгого дня на свежем воздухе так и охватывала головы (прямо таки сдавливала). Веки миссионера словно наливались свинцом. «Верую во единого Бога отца, Вседержителя, творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единого господа Иисуса Христа, единого, иже от отца рождённаго прежде всех век. Свет от света, Бога истинна от Бога истинна, рождена, несотворенна, единосущна Отцу, имже вся быша…» крепился изо всех сил и всё же совершенно неожиданно для самого себя впал в полудрёму, некое лёгкое забытьё.

Монаха разбудил высокий странный звук, который, казалось, раздался на необычайной высоте далеко от крыши шатра (даже в ушах зазвенело).

– Гэй!.. —воскликнул было Убивший Рысь, но голос его резко пресёкся (даже поломался); ламуту сделалось не по себе.

Ни на что не похожий звук повторился вновь.

– Приди, приди, приди!.. —заходился кудесник.

…Из дальнего угла полога вдруг послышались странные, неожиданные, почти пугающие звуки; полузадыхавшиеся, проникнутые неизъяснимым хрипением, которые, разумеется, могли принадлежать только одному из местных Духов-Покровителей.

– Он пришёл! —с ужасом просипел в висок миссионеру неофит.– Правда…

На мгновение, а возможно и более, монаху стало страшно. На глазах его выступили слёзы. Тяжесть навалилась на грудь. «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Он в открытую несколько раз перекрестился: «Спаси-сохрани, Боже, грешного раба Твого!»

Пугающие звуки стали складываться в непонятные слова. И тут инок заметил, что голос пришедшего на зов духа, несмотря на сверъестественость, довольно схож с голосом одноглазого ворожея: «Ха, шельмует ведьмак дикующих…» (Ему могут возразить – дескать, шаман просто воспроизводил слова Духа, которые возникали у него в мозгах…)

– Здравствуй, слуга Могучего! —взвыл шаман.

В ответ раздался хриплый ряд пугающих, с трудом выдавливаемых непонятных слов; на этот раз уже из другого угла чума.

– Вот, дыхни на бубен! —предложил шаман.

Раздалось резкое дуновение огромных невидимых губ. Звонкая перепонка бубна жутко щёлкнула. Колдовской инструмент поднялся и ударился в низкий потолок.

Все зрители вздрогнули. Монах вновь перекрестился: «О, Иисусе, грехи наши тяжкие!..»

И тут раздался оглушительный грохот множества колотушек. Инок невольно зажал уши.

– Совсем другой бубен, -в страхе плаксиво прогнусавила старуха-вождь. Бубен действительно сделался звонче прежнего. Треск колотушек раздавался с такой силой – казалось, ещё мгновение и кожаный шатёр рухнет. Все поняли, что пришедший на зов Дух барабанит вместе с одноглазым (возможно и ещё кто-то им помогает). «Святые Угодники, не выдайте!» Сколько длилось это звукопредставление: несколько секунд, несколько минут или несколько лет. Наконец слуга Могучего удалился в направлении противоположным тому откуда пришёл. Последний звук его голоса опять раздался на неизмеримой высоте, где-то за пределами яранги.

– Ждите! —прощально прогудел сверхъестественный гость.

И явилась целая толпа духов, призраков, чертей или бесов: Хриплое карканье ворона начиналось чуть слышно вдали, постепенно приближаясь. Мгновение и ворон великан ворвался в чум аки буря, налетел на бубен с громким хлопаньем крыльев, поднял неистовый стук запасной колотушкой, а ещё через несколько секунд унёсся в ночную даль… Страшный плач волка раздался из глубин земли. Волшебный Дух Волка, резко вошедший в шатёр, побарабанив на бубне, так же резко удалился в вышину… Невидимый пёс с такой силой отряхивался над бубном, что стены яранги вздрагивали и шатались… Самые неестественные голоса прилетали с разных сторон, гремели, хрипели, выли и рыдали в разных углах чума, блуждали взад и вперёд, произносили отрывистые фразы на непонятных и понятных языках, но удаляясь упреждали: «ЖДИТЕ!!!»