– Нет. Просвещает, – вздохнул Экдал. – Я должен знать, автор какой из исполненных на концерте композиций был глухим, а какой – закодировал в нотах своё имя. Не вытягивай так лицо, не дай боги так и останется. Понимаешь теперь? Хочет языком чесать – пускай чешет, только не об меня. Как раз к приезду выговорится, и тогда я ей буду фруктики чистить и пяточки массировать. Ничего этот мужик с неё не получит, она знает, что ни один землянин с ней так носиться не будет, как я.

Эндан склонил голову набок и пожал губами. Ну почему бы и нет… Если брата всё устраивает, наверное, и так можно. Эндан вот с трудом себе представлял, что стерпел бы, если бы его Яргуй с какими-то посторонними лясы точила. Она, конечно, никогда себе подобного не позволяла, и ему не пристало фантазировать о таком с её участием. Но ещё и по этой причине Эндан даже не думал в сторону землянок. Взять ту же Хотон-хон – у Эндана бы никогда не нашлось столько уважения к чужой свободе, чтобы терпеть, как Ахмад-хон, полностью самостоятельную и самодостаточную женщину. Не то чтобы Эндан сомневался в своей способности позаботиться о супруге или предоставить ей достаточно развлечений. Просто в его картине мира женщина была существом домашним, нелюдимым и неамбициозным. К ней приходишь, чтобы отдохнуть от забот внешнего мира, а не чтобы обнаружить там записку, мол, ушла по своим заботам хлопотать.

Пока Эндан обо всём этом думал, Экдал побарабанил пальцами по спинке сиденья впереди, и в щели между спинками появилось мокрое веснушчатое лицо Алисы.

– Юная леди, а вы замужем? – пропел Экдал со сладкой улыбкой.

Эндан только рот открыл сказать брату, куда он может направить свои своднические потуги, но внезапно Алиса сделала это за него:

– Засунься обратно в устрицу, из которой высунулся, – предложила она по-муданжски с сильнейшим акцентом, – и пусть она тебя доносит, пока мозги не отрастут.

Экдал аж побледнел от такого оскорбления. Кажется, у него задрожала нижняя губа. Нет, это конечно, было чудовищно и непозволительно и в приличном обществе неприемлемо, да что там, даже среди наёмников далеко не всякий себя распускал до такой степени, чтобы так выражаться, но…

Экдалу было настолько поделом, а девица так старательно выговаривала незнакомые слова, что Эндана разобрал хохот. Нет, конечно, их мать ничем не заслужила подобных оскорблений, и кому другому за подобные слова Эндан бы тут же руку сломал, но что возьмёшь с этой несуразной растяпы, да ещё и подруги Хотон-хон… И сразу ясно, кто подучил. Но лицо Экдала того стоило!

– Так-то, к землянкам подкатывать! – потешался Эндан. – Смотри, она же проклянёт и не почешется.

Эндан вроде бы несильно уставал на работе последний месяц, да и вообще его жизнь была довольно спокойной и размеренной, но судя по тому, как его скрутило от смеха, какой-то накопленный стресс искал выхода. Эндану пришлось уткнуться лицом в колени и закрыться руками, чтобы не смущать оркестрантов, но постанывания и повизгивания всё равно просачивались. Экдал шлёпнул на него сверху сложенный вчетверо плед, и это только подлило масла в огонь. Эндан начал похрюкивать и подвывать, и тычки в бок со стороны брата вовсе не помогали делу.

Внезапно на задних рядах началось какое-то шебуршание, и вскоре салон наполнился звуками альта и флейты, играющих дуэтом. При их громкости в закрытом пространстве Эндан уже мог не скрываться и отсмеялся вдоволь.

– Чего они разыгрались? – спросил он, разгибаясь и вытирая лицо влажной салфеткой.

– Я попросил жену их подначить, – признался Экдал, вбивая сообщение в телефон. Краем глаза Эндан заметил множество сердечек. – А то как бы тебя за психа не сочли.