Церковь Алексия Божия человека
В 1880 г. на участке №35, на углу Геслеровского переулка, по проекту архитектора И. Н. Иориса осуществлено строительство четырех каменных построек Дома милосердия. Он предназначался «для приучения к труду впавших в порок несовершеннолетних девушек и взрослых, изъявивших желание исправиться». В марте 1895 г. открылся приют для несовершеннолетних, рассчитанный на 50 девочек в возрасте от 10 до 18 лет. В нем было 10 комнат, домовая церковь, прачечная. Воспитанницы приюта получали религиозно-нравственное воспитание. Они стирали белье, готовили пищу, занимались огородничеством, всем тем, чтобы «из них получилась хорошая прислуга или хозяйка в сельском быту». Это был единственный приют в России подобного типа. В 1899 г. в Доме милосердия призревались 53 девочки и 42 женщины.
Угол Чкаловского (Геслеровского) пр. и Бармалеевой ул. (современная фотография)
В 1930-е храм закрыли и обезличили перестройкой под завод. Ныне только цилиндр главного барабана напоминает о прежнем облике.»
Церковь была закрыта 10 декабря 1932 и сразу капитально перестроена под заводские помещения – здесь разместился завод «Радист» (или завод №186).
Если взглянуть на старинный план, то видно, что церковь занимала прямоугольный участок, граничивший с Бармалеевой улицей. На плане не указано, что еще находилось на этом участке, но поскольку он относился к церкви, то два двухэтажных дома и сад, которые располагались там в 30-е годы, принадлежали церкви.
Сейчас на этом месте стоянка машин, несколько кустиков, да флигель здания ЦНИИ «Морфизприбора». А вплоть до конца 50-х годов, если бы вы шли по Геслеровскому проспекту мимо завода «Радист» (Геслеровский, 5), то вы прошли бы вдоль неприметного высокого (примерно 2.5 – 3 метра) деревянного забора с широкими воротами и узенькой калиткой, затем вдоль двухэтажного деревянного дома (Геслеровский, 7), и вышли бы на Бармалееву улицу, расположенную перпендикулярно Геслеровскому проспекту.
Свернув по Бармалеевой улице направо, вы прошли бы вдоль углового деревянного дома, о котором я уже упоминал, а затем вдоль желтого каменного дома такой же высоты, вплотную примыкавшего к деревянному. Затем вы бы прошли вдоль высокого деревянного забора с воротами и немного дальше попали бы в нежилую зону перед рекой Карповкой.
Этот забор оставил некоторый след в моей жизни. Я с детства любил читать все, что попадалось мне на глаза. Такая привычка сохранилась у меня до сих пор – я читаю все рекламы на улицах, в транспорте и других местах. Сейчас это меня развлекает, так как я отмечаю ошибки и несуразности многих объявлений. А в раннем детстве то была практика в чтении. Так вот, на заборе висели стенды со множеством газет. Газеты мы тогда не выписывали (не хватало денег), и я читал те, что были вывешены на заборе. В детстве я бездумно доверял любому печатному слову, поэтому верил всему, что печаталось в газетах. Именно из этих газет я выудил информацию о том, что в Париже умер русский писатель Бунин (это было всего несколько слов). О Бунине я слышал, но его произведений не читал. Оттуда же узнал, что умер Кнут Гамсун. О нем я знал немного больше.
План участка территории (Геслеровский 7 – Бармалеева 35)
Иногда из-за забора слышались звуки духового оркестра. Это шла похоронная процессия. Гроб везли либо в телеге, запряженной лошадью, либо в грузовике с опущенными бортами. За ним шла похоронная процессия и иногда духовой оркестр. Постепенно такие процессии становились все реже и реже, пока совсем не исчезли.
Время от времени во двор приходил точильщик с точильным станком за плечами. «Точу ножи-ножницы» – раздавалось в округе. Работа для него находилась почти всегда. Потом точильщики перестали ходить по дворам, а занимались своим делом у магазинов. Исчезли они только в 70-е годы.