Исследователи сходятся в одном: прародина карельского этноса – берега Вуоксы и севера Ладоги. Кирьяла часто упоминается в скандинавских сагах. Так, например, согласно «Саге о Скьёльдунгах» легендарный конунг данов VII века Ивар Широкие Объятья пришел «на восток в Кирьялаботнар» (Карельские заливы), где начиналось государство конунга Ратбарда, и там погиб.

Кто тогда проживал на перешейке, не очень ясно, но битва происходила именно здесь. А Олаф Святой, живший в Новгороде в XI веке, согласно саге посещал и Финланд, Карьялаланд, Еистланд, Курланд.

Часто упоминается Корела и в берестяных новгородских грамотах (некоторые даже написаны на карельском языке). Одна из грамот (предположительно 1066 г.) содержит запись: «Литва встала на Корелу». Корела упоминается в новгородской летописи 1143 года: «В то же лето ходиша Корела на Емь, и отбежаша 2 лоиву (корабля) бити». Частое упоминание этих мест в последующие годы связано с геополитикой – с одной стороны Швеция, с другой новгородские, а затем российские земли. И Карельский перешеек на долгие годы стал плацдармом для разрешения споров. Более подробно о ранней истории можно узнать на сайте Кирьяж[4] и в книге С. И. Кочкуриной «Корела и Русь»[5].

Уже в XII веке Карелия входила в состав новгородских земель, но при этом обладала некоторой автономией. Союз новгородцев и карелов значительно укрепился после принятия последними православия. В 1227 году в конце совместного похода новгородской дружины и карелов в землю Емь «князь Ярослав Всеволодичь, послав крести множество Корел, мало не все люди» (Лаврентьевская летопись). Некоторые исследователи утверждают, что крещение было абсолютно добровольным жестом.

Карельский этнос включил в себя и саамскую линию – саамы и карелы не только торговали, но и создавали смешанные семьи. Об этом, например, свидетельствуют карельская руна о Лемминкяйнене в городе Коле и саамская песнь «Пяйве-пойка».

Об общем предке финно-угорских народов говорит лингвистический анализ. Он показывает, что карельский, финский, вепсский, эстонский, ливский, водский, ижорский являются западной ветвью финно-угорской семьи языков, в основе которой лежит некий общий праязык. По мере расселения и смешивания народов возникли эти языки, как и собственно карельские диалекты: карельский, ливвиковский и людиковский. В городе Тарту в Эстонском национальном музее есть очень наглядная и красочная интерактивная экспозиция, посвященная финно-угорским этносам.

Есть мнение, что в VII–IX веках на Карельском перешейке уже существовало государство. Возможно, оно было и раньше. Многочисленные мегалиты, жертвенники, остатки крепостных сооружений, найденные под руководством археолога и крупнейшего специалиста по древнекарельской культуре Петера Теодора Швиндта (1851–1917), позволили предположить, что строителями были лопари (саамы) или даже сказочные великаны – метелиляйнены. В Приладожье существует легенда о том, что во времена, когда на небе была луна красного цвета, землю населяли эти великаны, ушедшие после прихода карелов «туда, откуда начинается день».

Сам Теодор Швиндт летом 1879 года собрал множество интересных преданий (перевод его книги «Народные предания Северо-Западного Приладожья, собранные летом 1879 года» есть в Интернете[6]). Одно, наиболее распространенное, повествовало о том, как «девушка-метелиляйнен случайно наткнулась в лесу на чужака, который пахал землю на лошади. Она побежала к отцу и все ему рассказала. Отец велел отвести его к тому месту и, увидев пахаря, сказал: “Нам придется уйти отсюда и оставить землю пришельцам”». В окрестностях Куркийоки (мы там окажемся через несколько глав) довольно много следов, которые можно приписать метелиляйненам: начиная от каменных валов и лестниц со ступенями, рассчитанными на шаг двухметрового человека, до громадных человеческих костей. В настоящее время собрано немало слухов и свидетельств о встречах с «Большим Белым человеком» на Карельском перешейке и в Северном Приладожье. Они, например, описаны в книге Юрия Шевчука «Удивительные и загадочные места Ленинградской области»