В Кронштадте мы перешли на ожидавшую нас «Полярную звезду», сразу же снявшуюся с якоря, и для меня началась новая, еще неведомая жизнь между небом и водой со всеми ее непередаваемыми ощущениями.

Тот, кто впервые терял из виду землю и, любя природу, был окружен лишь одной из ее самых могущественных и красивых стихий, легко поймет, какое чувство меня тогда охватило. В дополнение ко всему наше пребывание на великолепной яхте было обставлено с обычной царской роскошью в помещениях, пище и различных приспособлениях, столь необходимых для продолжительного плавания.

Для полноты впечатлений с нами отправлялся и прекрасный оркестр гвардейского экипажа под управлением известного по павловским концертам Главача.

Общество, собравшееся на яхте, было также очень милое и сплоченное.

Кроме личного персонала великого князя, к Михаилу Александровичу были тогда прикомандированы и лица свиты государя: генерал-адъютант Максимович и флигель-адъютант Дрентельн – преобреженец, тогда еще не состоявший в военно-походной канцелярии.

С А. А. Дрентельном я тогда довольно близко сошелся. Он был очень неглупый, развитой, окончивший университет человек и веселый товарищ. В те дни случилась известная история с Преображенским полком, кончившаяся ссылкой одного батальона в село Медведь и исключением его из состава гвардии^>67.

Дрентельн был порядочно удручен всем совершившимся в полку и с его товарищами, которые все были, по его словам, ни при чем. Во всяком случае, судя по его откровенным рассказам, история эта не стоила того шума, который был тогда поднят. Она лишь отчасти напоминала подобный же случай с Семеновским полком в 1820 году, но в этой последней преображенской истории не было никакой связи с современными декабристами^>68.

Все офицеры яхты во главе с командиром графом Толстым были очень предупредительны, и мы с ними быстро сошлись совершенно по-товарищески, проводя почти все свободное время вместе с ними.

Михаил Александрович очень любил море и моряков, сам числился в гвардейском экипаже, и это была, кажется, единственная официальная поездка за границу, которой он был доволен, – вместе с яхтой с нами передвигалась и частица России, которую он не любил покидать.

Если прибавить ко всему, что я сам был молод, здоров, что никакие сложные служебные обязанности и расчеты, а также никакая придворная зависть на меня в тот раз еще не ложились, что дома у меня все было тогда благополучно и моя семья наслаждалась сама летом в деревне, станет понятно, почему об этих беспечных радостных днях моей юности я вспоминаю с особенной благодарностью.

Первая наша короткая остановка по пути произошла в Дании.

Нельзя было пройти мимо Копенгагена, не сделав визита королю – родному дяде Михаила Александровича и отцу короновавшегося государя Норвегии. Встреченные обычным салютом с копенгагенских укреплений, мы съехали на берег, чтобы принять участие в семейном обеде и вечере, предложенных нам датским королем.

Это было мое первое, более близкое знакомство с датской королевской семьей, о которой я с тех пор сохраняю самое лучшее воспоминание.

Брат нашей императрицы-матери и королевы английской Александры король Фредерик VIII в то время царствовал лишь первый год. Он был уже зрелых лет, видной наружности, во многом напоминавший его брата греческого короля Георга. Королева Луиза – до замужества шведская принцесса, – обладая большим ростом и живыми движениями, была некрасива, но так же приветлива и общительна, как и ее супруг.

Многочисленная наличная семья состояла тогда из нынешнего короля, тогда еще наследного принца Христиана, его братьев Гааральда и Густава и двух еще незамужних принцесс Тиры и Дагмары.