В огромной трапезной дома Борщевиков под звонкие переливы свиристелок гости занимали места за столами с угощениями. С хохотом и криками усадили молодых у передней стены на возвышении. Зара совсем оробела от такого скопления народа. И столько еды ей прежде даже видеть не доводилось. Однако после всех волнений и испытаний её мутило от запахов. Пламень тоже не притрагивался к кушаньям. Гости же с удовольствием ели, пили и хмелели, а как насытились, потянулись одаривать супругов. Подношения складывали к ногам молодых, но кланялись при этом Бурану.

Когда пир перетёк в пляски и пьяный разгул, Стужа с Радугой увели Зару в опочивальню. Пока невестка помогала молодой жене переодеться в нижнюю рубаху и чепец с кружевной оборкой, свекровь расстелила постель и кинула поверх простыни белую пелёнку:

– Смотри не ёрзай, лежи на свидетельстве.

Заре вспомнились наставления матушки, что необходимо подчиняться супругу и терпеть. Значит, опять будет больно. Зарница Борщевик забралась на перины, укрылась до подбородка и стала ждать мужа.

Гулкое многоголосье в трапезной стихло до невнятного бормотания. Умолкли свиристелки. Со двора то и дело отбывали сани с утомившимися гостями. Когда прокукарекали петухи, хмельной Пламень с грохотом распахнул дверь опочивальни. Зара вжалась в подушки. Супруг споткнулся об сундук, опрокинул табурет и одетым завалился на кровать. Тут же раздался его пьяный храп. Жены он не заметил. Зара перевела дух: кажется, ничего ужасного с ней в эту ночь не произойдёт. Успокоившись, она тоже уснула.

Наутро молодых разбудила Стужа. Увидав сына в мятом кафтане и сапогах, едко выругалась, откинула одеяло. Зара поднялась, стараясь прятать босые ноги под рубахой.

– Не ищи, – хмыкнул Пламень. – Можешь вернуть её родителям.

Свекровь сдёрнула свидетельскую пелёнку, хлестнула ею сына и выбежала вон. Вскоре со двора донеслось кудахтанье курицы, которое оборвал стук топора. Хозяйка вернулась с миской и плеснула на свидетельство свежей крови.

Пламень издал стон:

– Матушка, к чему балаган устраивать? Будто кому дело есть…

– Боишься, как бы гадина твоя не увидела? – зло выкрикнула Стужа. – Людям до всего дело есть. Пусть хоть они говорят, что ты образумился.

Заре она ничего не сказала, но, уходя, смерила таким взглядом, будто раздавить хотела.

Пелёнку с кровавым пятном вывесили напоказ всей деревне во дворе, прицепив к столбу для привязи лошадей. Оставшиеся гости и проходящие мимо соседи без смущения указывали на неё пальцами и горланили хвалу силе Пламеня. Заре же хотелось бежать от стыда.

В трапезной продолжался пир. За столами восседали одни мужчины. Женщины хлопотали в кухне. Стужа вымещала своё недовольство на работницах, браня их за нерасторопность:

– Шевелитесь, хрячки ленивые! Где окорок? Брагу ещё несите!

Зара хотела было войти и помочь, но оробела от криков свекрови и переминалась на пороге. Наконец её заметила Радуга:

– Сестрица, поди во двор, посмотри за детьми: малые они, чтоб без глазу быть.

Послав невестке благодарную улыбку, Зара оделась на ходу и вышла наружу. Трое детишек Радуги возились в снегу. В пригляде они и не нуждались. Зара осмотрела двор сквозь кружевную оборку. Хозяйство Борщевиков было огромно, всюду сновали работники. За домом угадывались хлев, курятник и конюшня. Не чета полынской сараюшке, где кляча соседствовала с козами и курами.

На крыльцо выскочила Яблонька-в-цвету, младшая сестра Пламеня, и залилась смехом, указывая на вышитую морозными узорами душегрею Зары:

– Чего это у тебя? Курьи перья?

И тут же крикнула в раскрытое окно кухни:

– Матушка, на площади карусели поставили, я туда!