Кстати, бабушка оказалась права насчет пиджака, погода сегодня, явно, не летная. Небо затянуто серыми облаками, сквозь которые не пробивается солнечный свет. Они надежно затянули небо. Думаю, что и дождь не за горами.

Похожие особняки за окном сменились более высокими зданиями. Этот район отведен под деловые центры и офисы. Но мне нужно в самое высокий дом на улице – здание Совета. И вот тут есть, чему удивиться. На фасаде причудливо соседствуют все виды животных, которые я только знаю. Даже единорог примостился возле окна справа от высокой двери.

– Немного припозднились, Варвара Андреевна, – говорит водитель, – все из-за затора на Яблоневом.

Наверное, он про перекресток с регулировщиком говорит.

– Вы уж не серчайте, Варвара Андреевна, – добавляет Никита.

– Ничего страшного, – отвечаю, приподняв подбородок. – Подождут!

Ого! Кажется, я начала вживаться в роль раньше, чем сама надеялась. Думаю, бабушка бы оценила.

Высокие своды величественного здания, кажется, хотят уничтожить своим размером каждого, входящего. Я, со своим нормальным человеческим ростом, ощущаю себя мелкой букашкой на их фоне. Еще и статуи рыцарей в доспехах, которые трудно рассмотреть, из-за того, что они стоят на колоннах, высотой метров шесть высотой. Приходится задирать голову вверх, чтобы их, хотя бы, увидеть.

Огромные витражи, расположенные в проемах между колоннами, повествуют о каких-то событиях, смысл которых мне не ясен. На них изображены люди в античных одеждах, похожие на тех, статуи которых я видела в своем доме. Вот один передает другому какой-то свиток. А тут у античного героя в руке меч. Но в каждом изображении есть одна общая закономерность – на всех есть изображения животных в тех или иных локациях. Где-то полностью, где-то уместилась лишь голова, но животные есть на каждом витраже.

Что сие значит, мне не известно. Но, думаю, бабушка сможет пролить свет на историческую правду. Надо будет расспросить ее потом.

– Вам сюда, Варвара Андреевна, – обращается ко мне некто в военной форме, указывая на высоченную дверь.

На этот раз форма черного цвета. А на регулировщике была белая. И я видела еще нескольких служителей закона, как бы у нас сказали, в белой форме во время поездки. В чем же разница?

Он выжидающе замер, любезно открыв мне двери. До меня донеслись обрывки фраз. Видно, кто-то прямо сейчас произносит пламенную речь, как часто бывает в парламенте. И мне надо будет что-то сказать? Мамочки! Что я скажу?!

– Я доложу о вашем приходе, – добавляет офицер.

В горле пересохло. Волнение подступило со страшной силой. О моем приходе никто и никогда не докладывал. Я же не смогу даже ровно пройти в этой дурацкой юбке, если мои колени будет шатать от груза ответственности! Знаю, бабушка убьет меня, но сейчас я не могу иначе.

– Не спешите, – говорю, высокомерно вздернув бровь, как учила бабушка, – принесите мне воды. Прямо сейчас.

Офицер замешкался, но, все же, отправился исполнять приказ. А я решила сначала немного освоиться. Отхожу от злополучной двери, иду по коридору. Он имеет круглую форму. Совсем, как в театре, где есть несколько входов в зрительный зал.

Кстати, здесь нашлись другие двери. И не одна. Они разного размера. Есть высоченные, метров по пять. А есть маленькие, привычные, под обычный человеческий рост. Оглядевшись по сторонам, я аккуратно заглядываю за одну из таких дверок.

Тут темно, но слышны голоса. Где-то вдалеке кто-то произносит пафосную речь, смысла которой мне пока не разобрать. Стараясь двигаться как можно тише, я иду вперед, на звук голоса. Глаза привыкли к слабому освещению. Но с дрожащими коленями поделать ничего не могу. Хорошо, что к стене прикреплены широкие балки, за которые можно ухватиться.