– Да ладно тебе. Как должно быть – она на премьере увидит, – вступился один из актеров.

– Пусть лучше посмотрит на то, как мы на самом деле готовимся, – поддержал другой.

– Вот так и репетируем, – сказала Лиля, пожав плечами.

– Я правильно поняла, что в вашем театре играют только студенты?

– Да, причем среди них нет никого с актерского, – пояснила Лиля. – Данил, например, юрист, а Соня – физик-ядерщик.

– Мы – просто группа энтузиастов, которые ставят сценки ради самого творческого процесса, – добавила одна из актрис.

– Выходит, что вы этим не зарабатываете?

– Наоборот – мы в это вкладываем все свое время и деньги.

– Короче говоря, это наше хобби.

Женя всегда с завистью смотрела на таких людей. Все ее увлечения, как правило, быстро прогорали. Причем по одному и тому же сценарию: сначала она с головой погружалась в какую-нибудь новую для нее сферу, полностью отдавала себя ей, а затем резко теряла к ней всякий интерес. Так было с музыкой, фитнесом, бальными танцами. Видя эту большую и веселую компанию, объединенную общим интересом, она вдруг почувствовала, что тоже желает быть в театре, но не ради «творческого процесса», а общеста.

– Допустим, мне захотелось стать участницей вашей труппы – что от меня требуется? – поинтересовалась Женя.

– Ты хочешь играть в нашем театре?

– Ну, я сказала «допустим»…

– Для начала показать, что умеешь. Стихотворение наизусть, танец, миниатюру – что хочешь, – ответила Лиля.

– Наша «мать» особо не придирчива. Если хоть что-нибудь умеешь – значит не бездарность, – добавила одна из девушек.

– Почему снова «мать» -то? – возмущенно переспросила Лиля.

– Потому что ты наша «мать».

– Лиля – наш босс, режиссер и идейный вдохновитель, короче говоря, – пояснила другая девушка.

– А еще мы прощаемся со всеми, кто прогуливает репетиции.

– Да-а, была у нас пара – из трех собраний в неделю прогуливали два. Причем всегда отмазывались, что проспали. В пять вечера, ага. А потом вообще улетали в Питер за неделю до премьеры. Лиле самой пришлось выйти на сцену – мужика играть.

– Не напоминай.

– А я, кстати, видела их в городе недавно. Они что-то не шибко долго в Питере пожили. Сейчас оба тамадами подрабатывают.

– Удалась театральная карьера.

– Тогда, можно я попробую? – спросила Женя.

– Ты же еще час назад говорила, что ничего не смыслишь в театре, – косо посмотрев на Женю, напомнила Лиля.

– Я открыта для всего нового. Чем глубже погружусь, тем скорее начну понимать.

– Странно, конечно, но дело твое. Куда приходить – знаешь. Мы здесь собираемся в понедельник, среду и воскресенье.

– Я бы пришла в среду.

– Тогда милости просим с двух до шести.

Женя улыбнулась и перевела взгляд с Лили на настенные часы. Стрелки уже преодолели половину четвертого – до дедлайна оставалось все меньше и меньше времени.

– Мне пора бежать. Приятно было с вами познакомиться.

– Тебя проводить?

– Не стоит. Здесь до остановки рукой подать.

– Что ж, тогда удачи.

– Давай, пока-пока.

– Ага, до свидания.

Женя быстро надела обувь, накинула на себя пальто и пулей выскочила на улицу. Яркое солнце апреля до сих пор нещадно жгло сетчатку. Под ногами мешалась непонятная субстанция из грязи, остатков снега, сигаретных окурков и разносортного мусора. Однако бег продолжался недолго. Жара так разморила Женю, что у нее пропало всякое желание куда-то спешить. Рубашка, став мокрой от пота, прилипла к ее спине, и с каждым порывом, пускай и слабого, ветра по всему телу чувствовался неприятный обжигающий холодок. Ей захотелось немного обсохнуть. Неторопливо дойдя до университета, она свернула в сторону плотинки и медленно пошла по тротуару. Люди, наконец-то дождавшись завершения зимы, стали медленно покидать свои пещеры. Именно сейчас, думала Женя, настало лучшее время, чтобы наблюдать счастливые и беззаботные лица.