– Значит надо сделать так, чтобы она прошла несмотря ни на что, – поддержал его Илья.

– Правда? – схватился за эту мысль Михаил. – А ведь Гера  был бы рад… Ему так хотелось, чтобы люди увидели его картины, – он пытался заглянуть в глаза то Илье, то Максиму. – Гера и про деньги знал… Мы с ним договаривались после выставки продать несколько картин, когда они вырастут в цене.

– Ну если договорились, то продашь, – успокоил его Илья.

– Ты действительно так думаешь? – приободрённый  поддержкой схватил его за руку Михаил. – Но ведь это правильно? Герман бы и сам так сделал, если бы… Мне надо бежать… – вдруг решил он. – Ещё столько дел. Ребята, я пойду, а вы оставайтесь.

Миша достал из сумки бутылку водки. Поставил её на подоконник. Потом несколько пакетов и положил их рядом.

– Мне надо бежать, – повторил он. – Выставка должна пройти несмотря ни на что. Он получит заслуженную славу… Пусть  хотя бы после смерти.

Миша ушёл. Илья, как и вчера, принёс четыре кружки. Сегодня пиво было только в двух. Он открыл бутылку и налил водку в пустые кружки. Быстро выпили, чтобы не привлекать внимание. Развернули пакеты. Там оказались несколько соленых огурцов, порезанная колбаса и хлеб.

– Очень заботливый приятель, – удивился Максим.

– Что бы ни случилось, Миша всегда всё помнит.

– А сколько сейчас стоят эти картины?

– Никто тебе не скажет, – ответил Илья, делая бутерброд. – Это же не колбаса в магазине. И картины разные, и покупатели. Но я знаю, что к нему часто приезжали желающие купить. И точно не дёшево.

– А он продавал?

– Не знаю. Гера вообще мне кажется о деньгах не думал. Поэтому у него их никогда и не было. Но Миша прав: после выставки картины точно подорожают, – Илья ещё раз разлил  водку по кружкам, – а после смерти художника станут бесценными. Потому что новых он уже не нарисует. И кстати, ты вчера видел не все.

– А где остальные? – спросил Максим.

– Вот поэтому у них со Снежаной война: они у Миши.

– В этом какая-то проблема?

– Снежана жалуется, что нет никакого договора, никакой описи. Гере наплевать было. А она переживала.

– Ну если они действительно дорого стоят, то, наверное, она права.

– А ещё Германа на днях вызывали в КГБ.

– Зачем? – удивился Максим.

– Он не рассказывал.

В этот момент в зал вошёл парень, которому вчера не понравилась Мишина национальность. Он обрадовался, увидев знакомые лица.

– А где художник? – спросил парень немного снисходительно, протягивая руку для приветствия. – И галериста этого нет…

– Погиб художник, – ответил Максим. – Мы уходим. Извини, приятель. Встретимся, – Максим взял Илью под локоть и они, оставив пиво и водку недопитыми, вышли из бара.

На улице он сказал, что пора ехать домой. Илья молча кивнул. Всю дорогу они почти не разговаривали. А когда вышли из электрички, Максим задумчиво произнёс:

– У Германа на виске такая дырка была, что вешаться ему уже была не нужно. С такими ранами не живут.

Глава 5

Расставшись с Ильей, Максим вспомнил, что вчера так и не позвонил Даше, с которой они жили вместе уже почти три месяца.

Пока он шёл от станции к её дому, запоздалое бабье лето закончилось. Солнце спряталось. Поднявшийся холодный ветер принёс мелкий косой дождь. Зонта не было и оставалось только ускорить шаг.

В подъезде от дождя пряталась компания ребят, которые слушали что-то рок-н-рольно дребезжащее из кассетного магнитофона.

– Дяденька, сигареткой не угостите? – спросила веселая глазастая вертихвостка лет семнадцати.

– Не курю, и тебе не советую, – ответил Максим и хотел пройти мимо, но потом остановился на ступеньках, оглянулся и спросил: – Уже дяденька?