Перевернув над столом рюкзак, я вытряхнула его содержимое и быстро нашла визитку врача.

– Вот! Звони! – придвинув карточку к Игнату я стала собирать вещи обратно, скрипя зубами от злости.

И как назло именно в этот момент на телефоне запищал будильник. Скрутив крышку с баночки, я вытряхнула на ладонь три продолговатые пилюли и закинула их в рот. Посмотрела на вмиг притихшего Игната и закашлялась. Проглотить лекарства с первого раза у меня не получилось, и одна встала поперек горла.

– Твою мать! – рывком подскочил со своего кресла Игнат, не зная что делать.

– Воды дай, – прохрипела я и с жадностью припала к протянутой кружке с кофе. Сделала несколько глотков, смывая противный привкус лекарств, заполнивший рот, и, выдохнув, просипела с благодарностью. – Спасибо, Игнат.

Теперь уже в его взгляде не осталось и намека на еще только что бушевавшие подозрительность и злость. Кое-как выдавив улыбку, я села на стул и негромко сказала:

– У меня какая-то херня с почками. Никто толком ни черта не может сказать что именно. Аслан предложил помочь, и я согласилась. Я сама не знаю на кой ему все это, но было бы глупо отказываться. Как-то так, Игнат.

– И давно у тебя так? – тихо спросил он, осторожно беря в руки баночку с таблетками.

– Три года.

– Чего молчала?

– А что бы это изменило, Игнат? – допив остатки кофе, я помотала головой. – Если уж врачи руками разводят…

– А этот твой Дато что говорит?

– Пока ничего. Анализы взял, УЗИ сделали, МРТ еще… Сказал, позвонит, когда станет ясно. Если станет.

Более неловкого момента я не могла себе представить при всем желании. Поэтому решила хоть как-то сменить тему:

– Игнат, можешь с кем-нибудь договориться, чтобы мне на пару часов подъемник дали? Я вчера в яму колесом влетела… посмотреть хотела.

– Подъемник? – переспросил он, возвращая баночку на стол, и, посмотрев на меня, достал из ящика стола ключи. – Бери мой бокс. Если что из инструмента какого нужно или там по запчастям, не парься. На мой счет записывай. Я скажу Роману, чтобы непоняток не было. И вот еще что… Забери, – Игнат решительно подтолкнул в мою сторону деньги.

– Игнат…

– И не спорь. Когда пролечишься, тогда и поговорим, а сейчас забери. И так себя последним говном чувствую. Как так-то, Лера? – спросил он, и я только пожала плечами. – Может надо что? Лекарства те же? Ты не стесняйся, Лер.

– Спасибо, но у меня все есть.

– Точно?

– Сам видишь, – я кивнула на таблетки и, улыбнувшись, поставила кружку на стол. – Завязывай столько сахара в кофе бухать. Ещё диабет себе заработаешь.

– Сплюнь! И лучше за собой следи, – беззлобно ответил Игнат. – С собой я сам как-нибудь разберусь, – поднялся из-за стола и быстро сложил в рюкзак оставшиеся вещи. – Там, как что будет известно, ты скажи. Короче… В общем…

– Спасибо, Игнат. Я поняла.

Подхватив рюкзак и шлем, я быстрым шагом вышла из кабинета.

Свой бокс Игнат по факту использовал по большей части как гараж. Здесь под чехлами стояли его «девочки» – машины мечты, на которых он ездил один, максимум, два раза в месяц, а все остальное время они стояли и радовали своего владельца идеальным состоянием и внешним видом. Каждая, разобранная Игнатом до винтика и потом собранная снова со всей его педантичностью и любовью, выглядела настолько идеально, что в те редкие минуты, когда я оказывалась здесь, мое сердце замирало и начинало пускать слюни. Шестой Эвик Miakinen Edition, правильная праворукая Тойота АЕ86 Хачироку, с которой и началась эта коллекция, Ниссан Fairlady Z, Civic Type R Hatchback и моя любимица – реально боевая WRX STI Лиса. Уф! И это только половина. Lancia Delta HF Integrale – тоже раллийная, Megan RS, на котором Игнат трижды брал золото, Мини Купер JCW и Фиеста – тоже золотоносные и тоже трижды. Остальные машины, на которых он раньше гонял по кольцу, стоят в соседнем боксе. Ждут своего восстановления. Сентиментальность у Игната крайне избирательная. Как и вкусы. 911 Порше – просто потому, что «хочу себе такую». В ту же копилку Альфа Ромео Джулия и Мустанг Mach 1, как у Бонда. И последний экземпляр – Чарджер GT шестьдесят девятого года. От одного только взгляда на него у меня пересыхало в горле, а ладошки потели и судорожно начинали искать ручку и договор, в котором я без раздумий поставила бы подпись и продала душу. Лишь бы заполучить себе такого же. Папина любовь к американским машинам той эпохи не могла пройти мимо меня бесследно. Он мог часами о них рассказывать с таким восхищением, что волей не волей влюбишься в этих монстров, пожирающих бензин литрами. А тут такой экземпляр. Любую машину хоть сейчас можно было завести и поехать кататься – вот они ключи висят на крючочках, стоит только руку протянуть. Но потом лучше самой залезть на верхушку моста и сигануть вниз, чем надеяться, что Игнат поймет и простит. За такое самоуправство он гарантированно из-под земли достанет и закатает в асфальт с особым цинизмом. Потому что это его «девочки» и трогать их может только он. И исключительно по праздникам.