Но не успела санитарка передать родительнице грудничка, как пациентка вздрогнула и отпрянула. Буквально выпрыгнув из больничной кровати, испуганно прижимаясь к стене, новоиспеченная мать категорично заявила:

– Не надо.

– Как это не надо? – громко удивилась медсестра и строго добавила: – Твое дитя. Бери и корми.

– Я… Я не могу! – протестовала Люда, все глубже забиваясь в угол больничной палаты.

В этот момент на ее лице промелькнул животный страх загнанного зверя: губы были плотно сжаты, ноздри широко раздувались, дышала глубоко, рвано, шумно, а синие глаза беспокойно смотрели то на малютку, то на дверь.

– Это же чистой воды твоя кровинушка. – уже спокойным голосом продолжила санитарка. – Гляди, какая миленькая. Прими же свое счастье!

Оглядываясь по сторонам, Люда неожиданно заявила:

– Мне надо в туалет.

– Так иди ж быстрей. Там в конце коридора.

– И переодеться хочу. У меня липнет все к телу.

– Под кроватью твой чемодан. Со сменой поди. Только быстро. У меня ты не одна в роддоме. В постоянные сиделки я к тебе не записывалась.

– Спасибо! – на ходу, в проеме дверей поблагодарила Люда и скрылась с чемоданом в руках.

– Ох уж эти мне первороженицы! – тяжело вздохнула медсестра и уселась с ребенком в руках на край больничной кровати…

Арьяне Тимофеевне пришлось долго ждать.  В какой-то момент она даже заволновалась, заметив, как работник регистратуры пригнувшись за стойкой о чем-то шепчутся с прибежавшей медсестрой. Посетительница не удержалась и грубо спросила:

– Почему так долго?

– А вы кто будете? – сочло нужным спросить, не сразу появившееся в проеме окошка регистратуры лицо пожилой медсестры.

– Мать вашу! – лопнуло терпение у Арьяны Тимофеевны, и она вскочила со стула. – Я же уже объяснила. Дочь моя, Людмила, сегодня здесь родила.

Голова медсестры исчезла. Из проема окошка послышался нервный возглас регистраторши:

– Ждите! Дежурный врач сейчас выйдет…

И действительно, вскоре в коридоре появилась крупных размеров женщина в белом халате. Не поздоровавшись, еще издалека прогорланила на все помещение:

– Сбежала ваша дочь. И ребенка бросила.

– Как? – испуганно спросила посетительница. – Почему?

– А я откуда знаю? У вас надо спросить.

– И то верно, – промолвила Арьяна Тимофеевна и про себя подумала: “ Это я во всем виновата. Нельзя быть такой строгой и жестокой. Она ведь молодая, неопытная. Да, ошиблась… Так ведь это я не научила ее быть осторожной. И наплевать, что другие об этом подумают… Но, теперь уже поздно. Не успела”.

Сердце матери все еще отказывалось верить в то, что Люся смогла так бессердечно поступить и бросить своего ребенка. Но внутренний голос тут же ее осекал: – “ Переспать же с отчимом она  посмела. Почему бы не перейти очередной порог неприличия?!”

Укоры совести, обвинения в собственном бессердечии, проклятия в адрес Алексея, чья похотливость получается исковеркала судьбы уже трем живым существам, мольба о прощении и просьба вернуть ей дочь – все это враз и вместе острой головной болью обрушилось на Арьяну.

 Женщина безвольно, как тюфяк, опустилась на стул.

– И что теперь? – пробормотала она, разведя перед собой руками.

– Я сообщила в милицию. – ответила дежурный врач. – Будут вашу Люсю искать. Хотя, по советскому закону, каждая женщина имеет право отказаться от новорожденного.

– А что будет с девочкой?

– Ребенка в дом малютки оформим. Или…

– Что “или”? – как за спасительную соломинку ухватилась Арьяна и даже привстала со стула.

– Или бабушка заберет внучку к себе. Вы ж еще молодая, поди справитесь…

Обеими ладонями утерев стекающие по лбу струи пота, Арьяна Тимофеевна молча, в знак согласия, несколько раз подряд повинно кивнула головой.