– Выбор есть выбор, а не та предсказуемость, на которую всегда рассчитывает тот, кто готовит эти загадки. Я знаю, что от меня ждёт этот хитрец. – Улыбнулся Тиша. – Смотри, себя не обхитри. – Предупреждающе сказал невидимому наблюдателю Тиша, затем вначале взял один пакетик с порошком, принюхался, затем он его убирает, а на его место перемещает второй пакетик. С ним проделывается точно такая же нюхательная операция. После чего он кладётся на стол, а Тиша ещё раз бросает взгляд на пустую упаковку из под таблеток, таинственно улыбается, и на этот раз берёт один пакетик с порошком и пересыпает его в другой.

– Что? Такого варианта не учёл. Ничего, я не боюсь. А вот ты бойся. Того, чтобы составы веществ не нейтрализовали себя, создав новую реальность. – Усмехается в сторону всё того же невидимого наблюдателя Тиша, затем берёт пустой стакан, наполняет его водой, поднимает со стола пакетик с порошком и без какого-либо промедления высыпает его содержимое в рот и всё запивает водой из стакана. После чего Тиша с грохотом ставит на половину выпитый стакан на стол, отчего он даже слегка разливается, а сам, подняв с пола упавший стул, садится на него и созерцательно смотрит на раскрытые футляры.

При этом Тиша мысленно пытается прочувствовать, в какой стадии всасывания сейчас находится поглощённое им вещество. И хотя всё то, что себе сейчас надумал и вслед за этим, как бы ощутил Тиша, по своей сути были его домыслами, всё же это его достаточно сильно увлекло. А наблюдаемые им, несущие в себе определённый смысловой подтекст футляры, тем временем оказывали на него своё воздействие, генерируя все его мысли в свою специфическую сторону.

– Что, хочешь сказать, что всё то, что сейчас со мной происходит, иллюзия! – улыбнулся Тиша, глядя на синий футляр.

– Ха-ха. А вот твоя напарница, мне говорит совершенно обратное. И кому спрашивается, из вас верить? – Рассмеялся Тиша, и было собрался …Чего уже не важно, так как неожиданно и главное резко, прозвучавший звонок в дверь, выбивает практически все мысли из головы Тиши. Хотя нет, одна всё-таки осталась. И он, вздрогнув, с этой последней мыслью: «Началось!», – осторожно поднимается со стула, чтобы пойти открыть входную дверь.

Существует обиходная, настоянная на себялюбии искренность, с которой подходят или вернее будет сказать, с которой смотрят на себя люди, считая, что все их не любят, а то, что они безобразно себя ведут, то это дело не только десятое и второстепенное, но и есть следствие всей этой нелюбви. А так бы они себя даже очень с хорошей стороны себя показали, только дай повод. В общем, так и просят за этих людей их поступки называть их поводливыми, то есть людьми реакцией.

И, наверное, в число этих людей входил и отличный товарищ и друг Тиши Глеб, который и оказался на пороге дома Тиши, когда тот с такой уверенностью на своё что-то придуманное, отреагировал: Началось.

– А, это ты. – С некоторым разочарованием сказал Тиша, обнаружив за дверьми Глеба, а не какого-нибудь мифического агента Смита, который вдруг немедленно прознал об экспериментах с таблетками Тиши, и тут же решил навестить его, чтобы засунуть в него какое-нибудь следящее устройство. Но вместо него, к некоторому сердечному облегчению Тиши, на пороге оказался Глеб, и Тиша даже слегка разочаровался – так всегда бывает, когда ожидаемое не сходится с реальным.

– А ты кого ждал? – удивился и слегка озлился тронутый таким предпочтением себя незнамо кому Глеб, употребив такой (вполне точный, если посмотреть со стороны на Тишу) эпитет в именовании Тиши. И если бы Глеб не был таким прозорливым человеком, то бы не понял, какую он оплошность вдруг допустил, – Тиша скорей всего, ещё разрывается от сердечных болей, и питает надежду на возвращение Анни, – а поняв, быстро исправляется. – Ладно, извини друг, что это я пришёл. – Что ещё больше запутывает понимание Тиши насчёт того, за место кого пришёл Глеб в таком случае. Но как оказывается, на этом его затруднения в понимании происходящего не заканчиваются, так как Глеб огорошивает его заявлением о его полной готовности.