– Хумай, дочка, сходи на кухню и попроси работниц накрывать на стол – будем обедать.

Девушка улыбнулась брату и закивала головой. Его неожиданное решение пообедать выдало желание семьи поговорить о ней, но без ее присутствия. Мягко ступая по толстому ковру гостиной, Хумай вышла из залы.

– Мамедхан завтра на пароходе прибывает из Астрахани, – полушепотом, опасаясь, что сестра его услышит, произнес Горхмаз. – Буду встречать, повезу его в дом отца.

Солмаз слегка смущенно посмотрела на мужа, тот опустил глаза и потер лоб.

– Вы что, не рады этой вести? Сами же говорили о желании поскорей выдать замуж Хумай? – удивленно спросил сын родителей. – Вот вам неплохая партия, он из ханского рода, Апшерон им принадлежал.

– То-то и оно, что из ханского рода, – не без иронии выдал глава семейства. – Полагаю, все они со своими претензиями к настоящему и будущему: мол, не мы растеряли королевство, нас заставили сдаться русским. Знаю, я эти ханские разговоры!

– Дорогой, ты против этого парня? – спросила Солмаз, удивленная словами мужа. – Ты же на днях сам радовался, что парень – знатного рода и голубых кровей, учится в Петербурге на горного инженера.

– Вот именно – в Петербурге, – резко ответил Атабеков-старший. – Не знаю я его, потому что далеко находится и ничего о нем не разузнать. И еще – в таком городе, где одни развлечения… Не знаю, что у него на уме. Ханских кровей, говорите… Мне это ни о чем не говорит, вельможи – всего лишь из прошлого… Где эти ханы сегодня? Кто где! Сдали царство – и разбежались по углам, теперь мы собственную землю у русского царя покупаем.

– Исрафил, будет тебе, – успокаивающим тоном произнесла Солмаз. – Оставим политику, давай решим, как поступить: принимать Мамедхана или не придать его визиту значения.

– Почему ты торопишься так рано выдать нашу дочь замуж? – требовательно спросил жену Исрафил. – Хумай еще не готова стать чей-то женой, она еще ребенок, ее могут обидеть.

– У твоей дочери ветер в голове гуляет, она читает французские романы и хочет посвятить себя людям – учить, лечить их безвозмездно, – Солмаз иронично улыбнулась мужу и развела руками. – Она считает, что это ее миссия, наша дочь очень еще наивная.

– Вот и учи ее быть не наивной, – ловко отреагировал Атабеков. – Если честно, я еще не готов быть с дочерью на расстоянии, должен видеть, как она живет. Вот такой я отец.

– Ей уже восемнадцать. – для убедительности Солмаз спокойно произнесла возраст дочери. – Она и моя дочь, и я лучше знаю, когда девушку надо занять другими мыслями.

– Я еще не готов доверить свою дочь никому, – так же спокойно ответил жене Исрафил. – Пусть придет этот ханский отпрыск, дальше будет видно, я хочу понять, что он за человек.

Солмаз мило улыбнулась мужу и со словами «Вы пока поскучайте без нас, скоро позову обедать» вышла из гостиной.

Оставшись наедине с сыном, глава семейства наказал сыну:

– Горхмаз, мать твоя торопится выдать сестру замуж, сама не ведая того, что порою пришлые мужчины ищут тепленькие места в домах будущих жен, особенно бывшие ханские сынки, которые не привыкли думать о том, что и как достается простым людям, и не только простым людям, многие из них самолюбцы и транжиры.

– Нет-нет, отец, – возразил Горхмаз. – Мамедхан – достойный человек, и в Петербурге он живет только на казенное жалование.

– Он сам это утверждает? – спросил Атабеков-старший и иронично улыбнулся. – Молод ты еще, сынок, раз веришь ханским словам. Он что – сын сапожника? И кроме башмачной своего отца никакой другой жизни не знает? Он привык к веселой светской жизни, все короли и ханы так живут.