До первого этажа я уже доехала с высоко поднятой головой, слезы были вытерты, и улыбка натянута.

Шофёр Филипп действительно ждал меня у входа, открыл дверцу машины, отвёз меня к незнакомому офисному зданию:

– Мисс, для Вас назначена встреча в юридической конторе Майер и Готлейб, поднимитесь на восемнадцатый этаж и назовите свое имя.

Уважительное отношение водителя сильно контрастировало с унижениями, которые я только что перенесла на неудавшихся переговорах, и мне стало немного легче.

Вежливая секретарша сразу же проводила меня в небольшой конференц-зал и предложила кофе, я попросила простой воды.

Я посетила столько подобных комнат сегодня, что скоро начну страдать клаустрофобией. День так хорошо начался и так противно продолжился, но надо сосредоточиться на единственном приемлемом предложении…

Приятный лысеющий мужчина в очках с прозрачной оправой присоединился ко мне:

– Здравствуйте, мисс Мухина, я Дэвид Готлейб, мистер Уилсон попросил меня разъяснить Вам условия контракта. У меня есть распечатанная копия, давайте пройдёмся по пунктам вместе.

Он повторил мне, что канал покупает мою идею и платит за это сто тысяч долларов. Столько же я получаю за продюсирование первого сезона, и гонорар ведущей составит триста тысяч.

Все права на использование, перепродажу и дальнейшее пользование идеей переходят каналу, и временной отрезок съемок первого сезона не указывается.

– Мистер Готлейб, Вы работаете на Эдварда Уилсона? – спросила я.

– Нет, обычно его обслуживает Гирфилд и партнеры. Я здесь только, как Ваш адвокат, чтобы соблюсти Ваши интересы.

– В таком случае я хочу внести коррективы в документ, – заявила я.

– Конечно, какие? – он приготовился записывать.

– Сроки съемок первого сезона нужно ограничить до первого октября, этого с лихвой хватит… Я получаю все три гонорара вне зависимости от того, выйдет ли шоу в эфир, не позднее даты окончания съёмок. Права на идею нужно переписать. Я позволяю каналу использовать мою идею только на первый сезон, я не ограничиваю их права по распространению отснятого материала, по количеству трансляций и перепродаж за рубеж. Я оставляю за собой право продавать идею по франшизе другим странам, как автор. И для сотрудничества по второму и дальнейшим сезонам контракты будут составлены отдельно. Возможно, Вы хотите что-то добавить? – поинтересовалась я.

– Ваши требования вполне резонны. Вы уверены, что готовы отдать права по ретрансляции и перепродаже готового сезона другим странам? Это могут быть миллионы долларов! – он старался помочь.

– Сейчас мне достаточно того, что уже предложили. Их предложение очень щедрое. А вот на второй сезон я уже смогу выдвигать свои требования, – с моей стороны забавно было заглядывать так далеко в будущее.

– И я надеюсь, что Вы снова обратитесь к нам, – он слегка улыбнулся и снова вернул взор в документы. – Я записал все Ваши дополнения, внесу их прямо сейчас в документ и отправлю юристам мистера Уилсона. Вот моя визитка, обращайтесь в любое время дня и ночи. И оставьте, пожалуйста, свои координаты на всякий случай. Я пришлю Вам копию подтвержденного контракта после согласования, чтобы Вы ещё раз с ним ознакомились.

Я написала в блокноте свой электронный адрес и номер телефона…

Когда я вернулась в машину, было уже около шести вечера, я была измотана этим днем морально и физически.

– Мистер Уилсон ждет Вас в офисе, я отвезу Вас туда, – отрапортовал Филипп.

– Хорошо, спасибо.

Я поднялась на лифте, Эдвард встретил меня прямо у только что открывшихся дверей:

– Ну, как прошло? – с улыбкой спросил он.

– Нормально, – без энтузиазма ответила я.