– За то и сняли, наверное, – предположил Данилов.

– Нет, не за пьянку. Случай вышел…

Слово «случай» было произнесено столь многозначительно, что просто невозможно было не спросить:

– Какой случай?

– В приемную самотеком большого человека привезли, покушение на него было, машину взорвали. А приемное наше сплоховало – помощь толком не оказали, перекисью полили из пузырька да и перевели в институт к Склифосовскому. Ну, а тот как оклемался, то обиделся и нажал там. – Многозначительный взгляд в потолок. – Взяли нашего Владимира Осиповича да под зад ему коленом. Сашку Галкина, который приемным заведовал, тоже за компанию уволили. Такие вот пирожки. А дружков твоих я не припоминаю. Может и видел, а внимания не обратил. Мое дело маленькое – двери закрыл, кнопку нажал, двери открыл…

«Вот уж работенка, – подумал Данилов. – Еще хуже, чем охранником».

Идей больше не было, силы, восстановленные недолгим сном, убывали, завтра, а если точнее – то уже сегодня ждал новый рабочий день. Поэтому Данилов принял единственно верное решение – пойти и выспаться.

Но уже не в раздевалке, а в более-менее сносных условиях – в одной из свободных ординаторских. Врачи обычно дежурят по одному на два-три отделения, поэтому найти свободную ординаторскую не составляет проблем.

Ординаторская нашлась во втором терапевтическом отделении.

– Ваши не объявились? – спросила постовая сестра, как и все прочие сестры, бывшая в курсе даниловских поисков.

– Нет, – вздохнул Данилов.

– Мужики все такие, кто на сутки пропадет, кто на неделю, а некоторые так вообще выйдут за хлебом и навсегда. С концами…

– Ну, здесь-то немножко другая ситуация, – вступился за гендерную честь Данилов.

– Ситуация, может, и другая, – согласилась медсестра, – а мужики все одинаковые. В ординаторской не курите, ладно?

Данилов достал из шкафа одеяло и подушку, раскрыл изрядно потертый и нещадно скрипевший диван (да, сексом на таком ложе не займешься – весь корпус на шум сбежится) улегся и попытался внушить себе, что все будет хорошо. Он, собственно, не столько маялся дурными предчувствиями, сколько терзался любопытством – ну куда же могли деться Абгарян и Тормоз?

Интересно, как бы решил эту загадку Шерлок Холмс? Наверное, начал бы с заключения о том, что раз они не покидали корпуса, то, значит, они здесь. Или же, наоборот, заявил бы, что раз их не удалось найти в корпусе, то, значит, они где-то за его пределами…

Тут к Данилову пришел сон. На этот раз спокойный, умиротворяющий, без сновидений. Сон праведных или как он там еще называется?

Проснулся он в семь утра, вместе со всем отделением, со всей больницей и первым делом поспешил в токсикореанимацию. Открыл дверь, не увидел, как надеялся, стоящего возле нее кресла-каталки и только и смог выдавить из себя:

– Не нашли?

– Больного нашли, – ответила медсестра, набиравшая в шприц раствор из ампулы.

– Где?

– В первой терапии! – Медсестра явно не спала всю ночь и оттого держалась недружелюбно, даже сурово. – Там такой бардак! Положили чужого больного и ни гу-гу! И на то, что у них в отделении чужая история болезни лежит, тоже никто внимания не обратил! Ну не дуры, а?

– А доктора нашлись?

– Нет, доктора не нашлись. Хотя я очень желала посмотреть им в глаза и спросить – как такое могло случиться?

Данилов понял, что больше ничего интересного он не узнает, и пошел в первую терапию – поговорить с «найденышем», которого можно было назвать и «подкидышем». Увы, сам пациент, действительно оказавшийся тем самым любителем водки в сочетании со снотворным, ничего путного сказать не мог.

– Они меня оставили и ушли. И каталку с собой забрали, это я хорошо помню.