Инна уже сладко изнемогала от того, что там, внизу, в её «дворце», бурными приливами росли волны бушующей энергии от нежных прикосновений его языка и губ. Они всё глубже и глубже проникали туда, мимо «золотых ворот», где укрытая темнотой, влагой и теплом, обитала Ласковая хозяйка, дрожавшая от нетерпения, когда же придёт главный гость, несущий новых и очень важных для неё важных постояльцев.

И в самой глубине, под сердцем, уже зарождался бег той самой большой, плещущей сладким содроганием волны, которую никак нельзя было упустить. Она погладила языком «щёчки» ещё раз, загадала возвращение, и, быстро перевернувшись, впустила «живчика» на встречу со своей Ласковой хозяйкой.

Расслабленная ожиданием, она и представить не могла, что в «золотой дворец» её любимой госпожи сейчас ураганом ворвётся настоящий великан, несущий невиданные по силе сладостные волны, от которых «бархатные» стеночки исходили такой страстью, что не могли остановиться, сжимаясь и разжимаясь под напором его сильного мускулистого тела, пока он входил и возвращался.

Возвращался и выходил снова, готовя Ласковой хозяйке свой давно обещанный подарок. И когда изнемогающие стены её нежного жилища задрожали в последнем, отчаянном порыве счастья, на них обрушились настоящие потоки очаровательных, долгожданных гостей, исторгающих земляничный дух леса.

Она это почувствовала, узнала по горячим волнам, лившимся на стены её «дворца» и подождав, когда они почти прекратились, быстро придвинулась к нему, страстно обняла «щёчки» губами, стараясь не упустить того главного, сладкого момента, когда оставшиеся гости станут выходить из него.

И дождалась своей земляничной радости, когда из дверцы на её губы выбежали последние потоки долгожданных маленьких посетителей, превратившихся в жильцов, которых она принимала с наслаждением. Язык купался в бесчисленных капельках ягодной жидкости, а она просила ещё и ещё, словно это был волшебный напиток богини лесов Дианы, которого она так долго ждала, и наконец, дождалась, чтобы изменить весь свой мир…

Влюбленные несколько мгновений лежали неподвижно и молча, погружённые в сладкую дрёму, снова и снова проживая испытанные счастливые минуты близости. Первой шевельнулась Инна, и всё ещё не веря, что природные хранилища «живчика» уже пусты, снова и снова жадно прикладывалась к нему в надежде опять испытать счастье по приёму гостей. Но его мягкие одежды уже скрыли всякие следы их присутствия, да и он, став невесомо-нежным, уже не был тем упругим, мускулистым, как несколько минут назад.

Лёха развернулся к ней лицом и положил Инну на свою руку.

– Это было здорово. Она у тебя потрясающая Хозяйка. Точно Ласковая очень, и даже чуточку нескромная. В один момент так почудилось, что мы с ней там встретились..

– Конечно, у тебя не только «живчик» могучий, но и язык. Такой длинный, что когда он её точно достал, разок прикоснулся, у меня всё-всё не то что задрожало, просто рухнуло, а сердце вообще куда-то покатилось вниз страшно..

– Это не язык большой, а домик твой прекрасный, маленький, аккуратный. Всё близко и на виду..

– Это плохо? Я не биолог, не врач, а ты всё таки анатомию в университете хорошо изучал. Да?

– Да, изучали. Но у тебя всё красиво, и всё в норме. Только маленькое. Как раз такое люблю. Обрамление изящное, золотое…

– Ага, так уж и золотое. Ты выходит и другие разные видел, раз сравниваешь? Ах,…

– Нет, же. Я по жизни ничего большого и огромного терпеть не могу. Меня это пугает. И отвращает от восприятия.

– Ну, ну, я пошутила. А ты и впрямь мгновенно загораешься, как и я. Вас двое, а я одна. Пока..