Принцесса без интереса наблюдала за Агди, который трепетно вынимал изделие из открытой шкатулки, оно было в форме полумесяца, но желтое золото казалось ослепительным, как солнце юга. Через мгновение Риннахад ужалила под рёбрами обида – это был ошейник.

– Не нужно бояться и делать такое лицо, госпожа, – Агди подходил ближе, его взгляд отдал немую команду слугам, чтобы они держали принцессу. – Здесь нет ничего страшного, с внутренней стороны золото отделано лучшей тисахильской кожей, будет совсем не больно… – Рин этому не верила.

Снова. Не нашлось сил защититься и дать отпор, Риннахад снова позволила сделать с собой то, что не должна была. И неприятнее всего было осознавать столь горькую правду – теперь так будет всегда. Снова, снова, снова!

– Какая избалованная, – покачал головой Агди, недовольно смотря на принцессу, что повисла на руках слуг. – Для молодой девушки, вроде вас – этот ошейник символ счастливой жизни, многие в Таргурисе мечтают о таком… – укоризненно протянул Агди, он был уверен, что говорит правду, и что всхлипы этой девчонки безосновательны. Но Риннахад точно знала другое и потому, даже прикусив губу до боли, не смогла сдержать слез.

Успокоиться принцессе удалось только в личных покоях. Завернувшись с головой в покрывало, Рин отрешенно смотрела в окно, где медленно падал снег – весна в Таргурисе была такой… Неправильной. Как и все в жизни Риннахад, после того как на руке появилось это проклятое имя.

– Тёплый, – Риннахад произнесла вслух, проводя пальцем по рунам на запястье.

Древнее письмо, придуманное ее предком было способно описать истинную суть, у Риннахад немного получалось на нем читать. Принцесса нахмурила лоб, пытаясь разобрать вторую часть метки, хотя что-то подсказывало ей, что и в первой она допустила ошибку, «тёплый» – совсем не то слово, что описывало бы Аркариса.

– Какая чушь, – со вздохом разочарования принцесса повалилась на спину.

Комната, в которую ее отвели сразу после купальни, оказалась не слишком большой, и Риннахад даже счастлива, что будет здесь одна, следуя по коридору второго этажа, она успела заметить вместительный зал, откуда лилась приятная музыка и мелькали женские силуэты. Если бы Рин полюбила своего разделённого, то… Принцесса встряхнула головой, вспоминая, что это невозможно при нынешнем раскладе. Если бы у неё был бы другой разделённый – да, так звучало гораздо лучше, – то, наверное, ей бы не понравилось такое количество любовниц, но в данной ситуации – Рин, казалось, даже рада. По шелесту платьев можно было бы только предположить, сколько именно носительниц золотого ошейника находилось в общем зале, но если выйти в коридор и посчитать двери комнат? Рин не знала, зачем ей все это необходимо, но тут же поднялась с постели с твёрдым намерением воплотить задуманное.

Принцесса вздрогнула от неожиданности, потому что за дверью чуть не столкнулась с красивой госпожой. На вид незнакомка была совсем немного старше самой Рин, однако выражение светло-голубых глаз имело странный сплав многовековой покорности и будто неживого безразличия, что делало ее взгляд похожим на глаза жрецов Лонада. Девушка, как и Рин, была на мгновение сбита с толку, но уже в следующую секунду принцессу озарил тёплый свет чужой улыбки.

– Здравствуй, – приятный, высокий голос звучал дружелюбно, а рука нежно обхватила руку принцессы. – Ты новенькая, верно?

Незнакомка бросила мимолетный взгляд на печать разделённых и прощебетала что-то ещё, проталкивая Риннахад обратно в комнату, а после жестом позвала слуг.

– Я подумала, что ты, наверное, проголодалась, но постесняешься выйти в общий зал или попросить еды, – улыбка излучала тепло, и Рин не могла оторвать от неё взгляда, даже когда перед ней оказалось несколько нагруженных подносов.