Решение возникло вмиг, но одновременно с ним пришла и лёгкая тяжесть под ложечкой. Должно быть, это «под ложечкой» было местом жительства той самой совести, о которой мы так часто вспоминаем, когда дело касается кого угодно, только не нас. На сей раз против всяких ожиданий г-жа Совесть занудливо начала бубнить мне на ухо всякие разные слова, что-то вроде: «кража», «порядочность», «стыдно»… Однако, выслушав сомнительные соображения о порядочности, краже и т.д., я предложил ей в довольно резкой форме отвернуться и не приставать. Позднее Совесть всё-таки образумилась и сдалась: «Ты сделал доброе дело, исполнив эту музыку на публике и записав её на радио и на диск!» – «Мало того, – поддержал я её, – одна из этих музык, Октябрьская гора и сейчас в моём репертуаре!» … Что же до Бейкеровского справочника, то я пользуюсь им постоянно, в том числе, и в этой книге.

С тех пор я знаю, что главное в нашем деле – это договориться с собственной совестью!

Ил. 3. Скупой рыцарь

4. Плаксивость ребёнка.

Жил да был в Москве человек по имени Николай Михайлович Шаронов. Был он заведующим мастерскими Всесоюзного радио и телевидения. Мастерские располагались в одном из арбатских переулков в маленьком уютном домике. Денно и нощно в нём трудились мастера, возвращавшие жизнь музыкальным инструментам. В закромах хранились несметные богатства: трубы, кларнеты, скрипки и многое другое. Меня, как вы понимаете, интересовали ударные.

– Опять пришёл клянчить, – едва завидев меня на пороге, говорил обычно Николай Михайлович. Но, несмотря на дежурное ворчание, инструменты к предстоящему концерту Ансамбля ударных давал безотказно.

Однажды в одной из каморок я разглядел старый музыкальный ящик. С этого момента коллекционер во мне в очередной раз зажил своей особой жизнью. Каждые два-три месяца я появлялся в мастерских и, не обращая внимания на Николая Михайловича и его якобы злобный взгляд, становился на колени перед объектом и выдавливал из себя натуральную слезу. Постояв немного на коленях, я поднимался, вытирал глаза, прощался с ящиком и уходил. Так продолжалось несколько лет…

В один прекрасный момент в сценарий моего визита было внесено изменение: рабочий человек скрылся в каморке и затем, пыхтя и отдуваясь, поставил передо мной музыкальный ящик швейцарского происхождения 1898 года выпуска. Как оказалось, все эти годы хозяин мастерских искал мастера, способного возвратить механический инструмент к жизни, и наконец это произошло!

5. Озарение ясновидящего.

– Правильно ли мы Вас поняли, г-н ясновидящий, что отбирая вещь для своей коллекции, Вы верите прежде всего в интуицию?

– Да, да и ещё раз да! Вот и умнейшая Агата Кристи, забросив свои логичнейшие детективные построения, на время стала интуитивистом и кое-что про меня поняла. Послушайте монолог коллекционера из её раннего: «Да, мы, евреи, имеем вкус, знаем, какая вещь прекрасна, а какая нет. Мы не идём за модой, у нас есть своё собственное суждение, и оно правильное! Люди обычно видят денежную сторону вопроса, но есть и другая. … Есть люди, которые придумывают новые способы обращения со старым, вообще новые идеи, – и они не могут пробиться, потому что все боятся нового. Есть другие – люди, которые знают, чего публика хочет, и продолжают ей давать одно и то же, потому что так спокойнее, и гарантирована прибыль. Но есть и третий путь: найти новое и прекрасное и помочь ему пробиться»